Почему-то всегда думал, что одну из героинь советского кинофильма о плавании «Все решает мгновение» писали с нее. Ольга Клевакина была любимицей легендарного главного тренера сборной СССР Сергея Вайцеховского, и кому, как не ее экранной героине, демонстрировать крепость духа и верность идеалам советского спорта?
Но знакомство с бронзовым призером Олимпиады-80 и 21-кратной (!) рекордсменкой Союза нашу версию, увы, не подтвердило. Хотя Ольга Михайловна прекрасно помнит и фильм, и Галину Беляеву, сыгравшую советского вундеркинда.
Чтобы лучше вжиться в роль, тогда еще начинающую актрису приглашали на сборы национальной команды. Ее представители с любопытством наблюдали за процессом съемок. И помогали, понятно, чем могли. Наша героиня, например, предоставила съемочной группе свои награды. И в заключительной сцене, заставляющей особо впечатлительных прослезиться, из подаренной коробочки вываливается именно ее медаль.
Кстати, Клевакина в равной степени могла оказаться и прообразом главной героини, списанной с первой советской олимпийской чемпионки по плаванию Галины Прозуменщиковой.
Она тоже ворвалась в сборную стремительно — уже через два с половиной года после того, как научилась держаться на воде. А за то, что так и не выиграла Олимпиаду, благодарит судьбу: «Иначе я не стала бы той, кем стала в жизни».
Ольга Михайловна совсем не похожа на типичную спортсменку. Прочитав это интервью, вы поймете почему. Как и то, отчего, прожив лишь 7 лет в провинциальном Солигорске, она навсегда сохранила к нему нежную и трепетную любовь.
Ольга Клевакина в родном солигорском бассейне
— Википедия указывает, что вы родились в городе белорусских шахтеров.
— Нет, в Свердловске. А так как папа был военным, то где мы только ни жили… В Солигорск приехали, когда мне было пять лет. Отец служил на Байконуре, и у меня там развилась тяжелая форма анемии. Полковой врач сказал: если не поменять климат, все может закончиться плачевно. Папе пришлось пожертвовать карьерой, и родители выбрали БССР.
Занятиям плаванием обязана старшей сестре — она знала, что я смертельно боюсь воды и ни за что в нее не полезу. Поэтому и брала меня иногда на речку с друзьями с чистой совестью.
И как-то, мне тогда было 10 лет, мы пошли купаться.
На Березине много воронок, оставшихся от бомбежек. Гуляя по берегу, я поскользнулась и попала в одну из них. Практически уже утонула, но сестра с друзьями спасли.
Так у меня появилась мощная мотивация научиться плавать. Пошла в бассейн, где женщина-тренер сказала, что ни за что не возьмет меня, если не принесу справку из поликлиники. Резонное требование — я была очень худенькой и болезненной настолько, что могла подхватить ангину, проходя мимо холодильника.
Отправилась за справкой. Потом пришла в бассейн снова, и меня увидел уже другой тренер — Юрий Петрович Филатов. Я впечатлила его своей тоненькой фигурой, длинными руками и ногами. Как он потом сказал: «Я сразу понял, что видел эту девочку во сне».
Я жутко боялась воды, но очень хотела научиться плавать. И мне это удалось довольно быстро — тренер оказался большим профессионалом.
На этом история должна была закончиться, потому что я достигла поставленной цели. Через месяц, как воспитанная девочка сказала Юрию Петровичу: «Большое спасибо, до свидания!»
Но, как оказалось, у тренера уже имелись планы на мой счет. Через какое-то время он стал звонить родителям и выяснять, почему их способная дочка не ходит в бассейн. На них это известие произвело ошеломляющее впечатление. Они и не подозревали, что Оля не только записалась в бассейн, но и начала строить там карьеру.
Летом я уехала в пионерский лагерь. Но Филатов нашел меня и там. Договорился с руководством, что в определенные часы будет забирать меня и тренировать на речке. Мне это, как вы понимаете, не нравилось, но деваться было некуда.
Ну а в сентябре тренер так насел на моих родителей, что уже они принялись меня уговаривать: мол, давай походим, а то неудобно, все-таки взрослый человек… Филатов, конечно, молодец — нашел к ребенку ключик, увлек, и мне стало интересно.
А больше всего понравилось, когда уже на первых соревнованиях я начала выигрывать.
— Когда поняли, что можете стать очень хорошей пловчихой?
— На зональных соревнованиях Кубка СССР в Тбилиси. Я была там самой юной — двенадцатилетней участницей — и заняла призовое место. И главный тренер сборной СССР Сергей Михайлович Вайцеховский подарил мне купальник фирмы «Arena».
Сергей Вайцеховский (в центре)
— Это «круть».
— «Круть» необыкновенная. Я даже не знаю, с чем тот фирменный купальник можно сравнить, чтобы нынешнее поколение поняло, что для нас тогда это была недостижимая ценность. «Мерседес» — не меньше.
В то время я входила в десятку лучших кролисток страны. Вайцеховский захотел со мной познакомиться и заодно посмотреть, как я плыву. Техника, поставленная Филатовым, четко учитывала все анатомо-физиологические особенности моей дистрофичной (это слово больше всего подходит) фигуры.
Меня все звали водомеркой — я не столько плыла, сколько скользила по поверхности воды.
А вскоре вызвали в сборную СССР. И я переехала в Москву, интернат номер 9, Сиреневый бульвар. Моим новым тренером стала Лидия Петровна Креер — замечательная женщина, которая, только увидев меня на дорожке, сказала: «Я не знаю, как ее тренировать».
— Сергей Копляков после переезда в Ленинград из Минска рассказывал, что там его, белорусского вундеркинда, мгновенно опустили на землю.
— У меня никогда не было такого, что я королевишна и всегда хочу быть первой. Главным приоритетом всегда являлась школа. В Солигорске училась в физико-математическом классе — на «отлично». И все учителя были категорически против того, чтобы я серьезно занималась спортом.
— Судя по всему, такие случаи в сборной Союза — редкость. Вспоминается разве что ленинградец Андрей Крылов.
— Есть еще один пример. Люба Кобзова — она тоже плавала быстрый кроль. И была такой же умницей, как и Андрей. С Кобзовой, кстати, я больше всего общалась и тянулась за ней, а не за тем, кто лучше всех плавал.
Ольга Клевакина — крайняя слева, Любовь Кобзова — крайняя справа
В сборной у меня был самый большой чемодан, доверху набитый учебниками. Я всегда училась и, приезжая домой, экстерном сдавала все контрольные.
По жизни мне попадались хорошие учителя. Да и родители давали установку: плавание — не профессия, это увлечение и здоровье, а настоящей профессии надо учиться.
— В какой-то момент плавание начинает забирать здоровье.
— Это правда. Но когда втягиваешься и понимаешь, что такое ответственность и что тебе доверено защищать честь страны, то о здоровье уже не думаешь.
— Чувствуется рука Вайцеховского. Все говорили, что в его команде был необычайно высокий патриотический дух.
— Помимо этого, Сергей Михайлович был умелым организатором, отменным педагогом и психологом. И еще он давал нам видение жизни.
Когда мы говорили: «Ох, как же мы устали, пашем как…», он сразу же организовывал экскурсии по заводам и сталелитейным цехам. «Говорите, что вам трудно? Идите, постойте у печи смену. И тогда поймете, что такое тяжело. А у вас пока легко по жизни».
Вдобавок он поддерживал наше образование: на сборы регулярно приезжали школьные учителя и преподаватели институтов.
Сам преподавал нам язык — у него был хороший английский и немецкий. Также нам давали уроки танца, а ребят к тому же учили водить машину. Еще и на лошади ездить!
В плане организации воспитания молодежи он просто фантастический человек. Потом я работала со многими командами, но таких не видела. Вайцеховский был единственным и неповторимым.
Когда мы встречаемся с друзьями по команде молодости нашей и вспоминаем, как жили и где были, наши дети слушают эти рассказы разинув рты. Как сказала моя дочка: «Мама, какая же интересная у вас была жизнь». Увы, такого сегодня у спортсменов нет и близко…
— А еще у вас был собственный КВН.
— Да, имелся специально обученный человек, занимавшийся нашим досугом. Он организовывал походы в театры, на «Мосфильм», на «Ленфильм», на киностудию имени Довженко. Мы первыми видели новые ленты, даже еще не озвученные.
Ну и КВН потрясающий, особенно в исполнении украинцев Сергея Фесенко и Саши Сидоренко. И, конечно, ленинградской части команды: Крылова, Саши Чаева, двух Сергеев — Русина и Коплякова.
— Олимпийская чемпионка Москвы-80 Лина Качюшите говорила в интервью, что в белорусского красавца Коплякова была влюблена вся женская сборная СССР.
— Это правда, Сережа выглядел очень эффектно — Ален Делон нашей сборной. Но я в компании была самая маленькая, и это меня не очень интересовало. Все на дискотеку, а я за учебники.
Сергей Копляков
— А мороженое? Опять же Качюшите рассказывала, что приходилось придумывать целые комбинации, чтобы протащить его в номер втайне от тренеров.
— Мы много тренировались и поэтому всегда хотели сладкого. Мы с Линой, например, могли запросто умять за полчаса целый торт. Правда, девчонки рисковали больше — на следующий день у Лины, да и у Юли Богдановой со Светой Варгановой, весы показывали существенную прибавку. А у меня хоть бы грамм! Такая вот структура тела…
Тренеров можно было понять, поэтому все эти гастрономические праздники тщательно скрывались и проводились в обстановке повышенной секретности.
— Вы дебютировали на чемпионате Европы в Швеции в возрасте 15 лет и выиграли две медали — бронзу на 200 метрах комплексом и серебро в комбинированной эстафете 4х100.
— Примерно так я и стояла в европейском рейтинге. Вайцеховский подошел после награждения: «Спасибо, девочка моя». Это была самая большая награда.
— Немки тогда победили на всех дистанциях. Только 100 и 200 метров брассом остались за тринадцатилетней Богдановой — главной надеждой советского плавания того времени.
— Когда ГДР перестала существовать и начала выходить наружу вся правда об их допинговой системе, стало обидно, ведь я всегда была после немок. Максимум одну-две обгоню. Мы, конечно, догадывались, что они ведут нечестную игру. Это было слишком заметно — уж очень сильно у них проявлялись андрогенные признаки.
Ольга Клевакина — крайняя справа, Юлия Богданова — вторая справа
— Эльвира Василькова, завоевавшая серебро на Олимпиаде-80 на стометровке брассом и проигравшая только немке, признавалась, что если бы была такая возможность, то сама бы приняла подобные препараты, потому что все должны быть в равных условиях.
— Ну а я бы не приняла. Ни за что. Впоследствии стала работать спортивным врачом и видела атлетов, которые употребляли анаболические стероиды. Знаю, что с ними потом происходило и какое у них состояние здоровья сейчас.
Часто сталкивалась с кардиомиопатией, проблемами с детородной функцией… С суставами — они просто разваливались у тех, кто налегал на анаболики…
Быть чемпионкой или лучшей не являлось моей самоцелью. А раз так, то я не собиралась втягивать себя во всю эту муть.
Мне легко все давалось. Да меня и сильно не перегружали. Все плывут по 10 отрезков, а я по 8-9 — все из-за хрупкой конституции. И за это коллеги по цеху меня, скажем так, недолюбливали.
Помню, в Солигорске после уроков бежала на тренировку и задержалась на каком-то семинаре. А девочки взяли и закрыли раздевалку. Тренер ругал меня потом, а как ему объяснишь? Тогда было обидно, а сейчас улыбаешься — ну, детский сад же…
— Правда, что в Цахкадзоре висел плакат с лозунгом «Твой главный враг — немец, победи его!»?
— Вполне возможно. Нас настраивали примерно в таком духе: «Что вы за тряпки, мы немцев победили на войне, а вы сейчас их детей не можете обогнать?»
— Но вообще-то это были наши немцы — социалистические.
— Мы были детьми и в политике разбирались плохо. Для нас все это было просто немецким, и требовалось доказать, что мы лучшие.
Сергей Вайцеховский знакомит Ольгу Клевакину с четырехкратной олимпийской чемпионкой Корнелией Эндер из ГДР
— Москва-80 стала отличной возможностью для этого.
— Это лучшая Олимпиада. Я присутствовала потом на многих, но такого ощущения единства спортсменов и душевной теплоты не видела больше нигде. В Монреале-76 наши девочки жили в кельях, потом все это стало тюрьмой. А в Москве мы поселились в олимпийской деревне в шикарной трехкомнатной квартире. Круглосуточно работали столовая, кафешки, кино, химчистка.
— Две недели коммунизма могут и расслабить.
— Плавание — очень тяжелый вид спорта в плане «функционалки». Тебе надо не только бежать, но еще и дышать в воду. Недоспал, переел — и тут же следует расплата. Плавание такого отношения не терпит. Мы очень серьезно готовились к домашним Играм, и речи не шло даже о малейшем нарушении режима.
— Вы участвовали в заплывах сразу на шести дистанциях.
— Сейчас понимаю — это был не очень правильный выбор. Именно поэтому Олимпиада оказалась для меня немного смазанной.
Каждая союзная республика считала свои очки, и дело, скорее всего, было в этом. Есть старты, которые никому не интересны. Но если это Олимпиада, то в ход идут любые приемы.
В то же время если бы я была олимпийской чемпионкой, то никогда не стала бы тем, кем являюсь сейчас.
— В обоих финалах на 100 и 200 метрах кролем вы финишировали четвертой — позади неизменной тройки восточногерманских пловчих.
— Изначально понимала, что на этих дистанциях медаль мне не светит. Можно было обогнать всех остальных, что я и сделала, но впереди все равно окажутся соперницы из ГДР. На призовое место можно было надеяться в эстафетах и в заплыве на 200 метров комплексом.
— В эстафете 4х100 комплексом советская сборная стала третьей, а в кролевой была дисквалифицирована.
— И это обиднее всего, ведь в ней мы должны были уверенно выиграть серебро. Но кто-то из девочек прыгнул в воду раньше времени, поэтому спор за медали повели другие сборные.
Возможно, для кого-то это стало трагедией всей жизни. Но для меня, повторюсь, спорт никогда не был самоцелью. Так, просто этап. Иногда даже кажется, что все это случилось не со мной.
— Да уж нет, с вами. Из ваших двух десятков рекордов один держится до сих пор. Рекорд Беларуси на дистанции 400 метров комплексом датирован 1978 годом.
— Буду рада получить от вашей федерации соответствующий сертификат. Вот это будет для меня отличная память. И я за ним сама к вам приеду, очень люблю Беларусь.
А знаете, почему все думают, что я родилась в Солигорске? Потому что всегда говорила, что это моя вторая родина. Если бы я тогда не приехала в Солигорск, меня бы уже не было.
Там я впервые увидела, как цветут яблони, и попробовала сливу с вишней. Для меня Беларусь и сегодня гастрономический рай — только там масло, сметана имеют тот вкус, который помню с детства.
Рассказать вам, что такое Байконур? Это голая степь. Зимой мы откапывались от снега, а летом — от песка. У нас была икра, но не было фруктов. И естественно, что мне не хватало витаминов. И у меня началась анемия.
— Но как же вы со своей анемией установили рекорд, который белоруски не могут побить по сей день?
— Во-первых, как медик могу сказать, что моя комплекция позволяла не бороться с водой, а скользить по ней. Во-вторых, еще с детства гипоксия в моем организме сформировала такие скрытые механизмы, которые делали более выносливой.
Надо добавить, что 400 метров комплексом — самая тяжелая дистанция в плавании. 1500 плыть легче. Но я думаю, что рано или поздно найдется девочка, которая улучшит мой результат.
— Как вы стали спортивным врачом?
— Вообще-то я хотела поступать в медицинский еще в 1979 году. Но Вайцеховский сказал, что все участники Олимпиады должны идти в институт физкультуры.
Понятно, что деваться было некуда. А так как у меня был аттестат с отличием, как и какое-то количество рекордов страны, то я шла по спецпрограмме и сдавала только биологию.
Ее я знала хорошо. Помню, экзаменатор спросил: «Вы точно та самая Клевакина?» — «Точно». — «Слушайте, вы все равно поступите, можно я вашу »пятерку« заберу? Мне надо одного человечка протащить…» — «Да делайте что хотите, мне по барабану».
Проучилась я там до третьего курса. И оттуда перевелась в медицинский. Думаю, в истории советского спорта таких переводов было два или три.
А почему медицина? Все просто. Во-первых, я много болела. А во-вторых, врачи, которые работали со сборной, — отдельная песня.
История. В семидесятых мы традиционно уезжали в Штаты на месяц и тренировались там в клубах — примерно до Нового года. На праздники семьи спортсменов забирали нас домой. Нам с Юлей Богдановой и Линой Качюшите в качестве хозяйки досталась полька. Поскольку в БССР польский был на слуху, а Лина хорошо разговаривала по-английски, то мы замечательно проводили время.
Сбор в Лос-Анджелесе. Ольга Клевакина — в центре в верхнем ряду
Перед Рождеством хозяйка повезла нас в магазин: «Берите, что хотите!» Естественно, мы запаслись мороженым. И в таком количестве, что у меня той же ночью поднялась температура. Полька в ужасе просидела возле моей кровати всю ночь.
Наутро она звонит нашему доктору, передает трубку, и тот спрашивает: «Ну что у тебя там?» — «Доктор, температура 40, горло болит, не могу говорить, и вообще мне так плохо…» — «А знаешь, как мне плохо? Мне еще хуже. Короче, оставайся там, где ты есть. Ничем помочь не могу».
— Да уж...
— Наш врач даже не удосужился сказать, что мне принимать. Хозяйка была в шоке, она вообще не знала, что делать и какие лекарства мне можно давать, а какие нет.
Ее муж возил девчонок по Диснейлендам, а я лежала в кровати и обещала себе, что стану спортивным врачом и что ни один спортсмен никогда не услышит от меня тех слов, какие услышала я.
— Качюшите рассказывала, что после ухода из сборной ее не снимали с зарплаты члена национальной команды еще три года.
— Аналогичная история. Вайцеховский заверил: пока я буду учиться в медицинском, он сохранит за мной ставку сборной. И сдержал слово, хотя свою последнюю медаль за сборную я выиграла в 1981 году на чемпионате Европы в Сплите, когда уже перевелась в медицинский.
Для меня Сергей Михайлович — эталон человека, и я часто о нем вспоминаю. Представляю, как бы он поступил в той или иной ситуации.
В 1979 году он здорово помог мне, девочке, которая о таком вообще не задумывалась. И я с родителями, выписанными из Солигорска, переехала в новую двухкомнатную квартиру в Ясеневе.
— Как считаете, вы сполна реализовали себя в спорте?
— Если бы в мое время «полтинник» был включен в программу Олимпиад, чемпионатов мира и Европы, то я могла бы задержаться в плавании. В 1979 году Arena провела в Париже пробный турнир. Я заняла первое место и поняла: это моя дистанция. 50 метров мне очень хорошо давались.
— «Мед» вы закончили по специализации «Реабилитация и спортивная медицина».
— Я много работала со сборными по плаванию и водным лыжам. Когда пошла перестройка, начали на всем экономить и перестали брать на сборы врачей. Все посыпалось, прозябать в диспансере на приеме было неинтересно, и я решила уйти в аспирантуру.
Защитилась. Работала доцентом на кафедре реабилитации и спортивной медицины во втором московском мединституте имени Пирогова. Потом было приятно встречать своих бывших студентов на семинарах в разных городах — со временем они стали отличными специалистами. И я не скрываю, что этим горжусь.
Сейчас на пенсии, но активно тружусь. Я заместитель главного врача отраслевого клинико-диагностического центра ПАО «Газпром».
— Серьезное место. Однако на сайте ОКДЦ под фото Ольги Калашниковой, в девичестве Клевакиной, нет ни слова о ее спортивных регалиях.
— О них никто и не знает. Зачем? Это осталось в прошлой жизни. Меня все знают как специалиста по реабилитации.
— Есть ли сегодня спорт в вашей жизни?
— Тело надо держать в тонусе, поэтому всяческие растяжки, пилатесы и так далее в обязательной программе. А вот плавать я не очень-то люблю и на море дальше буйков не заплываю.
— Старой командой-то встречаетесь?
— Часто езжу в Питер, вижу ребят. В Москве — девчонок. Правда, Богданова как-то отстранилась, она не любительница встреч.
С Качюшите раньше очень тесно общались. Она была свидетельницей на моей свадьбе, мы регулярно ездили друг к другу в гости. Но после 2022 года все резко прервалось.
Увы, такое время сейчас… Но все равно Лина остается моим любимым другом, и потом, думаю, мы все разгребем.
Лина Качюшите
— Самые умные из вашей сборной сделали крутые карьеры. Вас я уже посчитал, а как дела у Крылова с Кобзовой?
— Андрей — доцент кафедры плавания, Люба — профессор, доктор наук, читает во многих ведущих университетах лекции по экономике, причем на английском. Очень интересно с ней общаться, она меня подтягивает по экономике, а я ее — по медицине.
— Кто-то со степенями и хорошей работой, а другие вспоминают спортивную карьеру как лучшую часть своей жизни… Почему так?
— Думаю, это правильное воспитание и правильная расстановка акцентов. В жизни что главное? Быть хорошим и образованным человеком. Ну а если еще и в спорте удастся что-то совершить, то вообще отлично.
Но это не самое важное. Не надо гробить свое здоровье ради рекордов. Ну, побил — и что? Кому от этого лучше? Что-то материальное сделал, кому-то жизнь этим спас?
— Главное — понять, для чего ты появился на белый свет.
— Это довольно сложно. Многие люди проживают свою жизнь и не понимают, что и зачем. Постоянно бродят в трех соснах.
Наверное, все закладывается в семье. Мне повезло, моя семья оказалась в замечательном молодом городе, в который приехало жить и работать много профессионалов со всего Союза и дружественных социалистических стран.
Я училась в школе №3. Там было самое большое количество заслуженных учителей республики. И по своим стандартам она была самой современной. Там даже сделали бассейн, куда я потом пришла плавать.
Математику преподавала учительница, муж которой работал председателем райисполкома. Зная, что я уезжаю на сбор, она пригласила к себе со словами: «Приходи вечером, я тебе объясню трудный материал и дам задание на месяц».
И она в свое свободное время дома занималась со мной просто так. Когда кому-то рассказываю, никто не верит: «Да ладно, где ты жила?» А жила я в городе Солигорске…
Другие интервью в проекте «Old School»:
Анатолий Гантварг: чемпион мира по женщинам
Сергей Макаренко: из немецкого лагеря мы бежали через трубу
Людас Румбутис. Железный литовец. «С Киевом играть было легче, чем со »Спартаком«
Леонид Бразинский: первыми советскими рэкетирами были гандболисты
Быстрейший из быстрых. Невзошедшая звезда спринтера Сапеи
Ирина Железнова. »Играть в Афганистане отказались все. Кроме минского «Коммунальника»
Первая зимняя медалистка. Рита Ачкина: надо прожить еще пять лет
Фото: РИА Новости, личный архив Ольги Клевакиной.
Поделиться:
5
0
0
