Виктор Гончаров побеждал в Кубке СССР как игрок и доходил до финала женского Кубка ЕКВ как тренер. За сорок с лишним лет поработал с десятком клубов и сборных самого разного возраста. Виктор Федорович давно сделал себе имя в белорусском волейболе, и много-много воспитанниц улыбнутся при упоминании его фамилии: мол, да, и тренер хороший, и человек такой же.
Самое время поговорить с хорошим человеком и тренером — из тех еще времен.
— Родился я в Луганской области, и в возрасте четырнадцати лет поступил в школу-интернат спортивного профиля — в 1971-м она только открылась. В те времена обе волейбольные команды из Ворошиловграда — тогда областной город носил это название — мужская «Звезда» и женская «Искра» уже начали удивлять весь Союз. Ну и все знают, что и футбольная «Заря» стала в 1972 году чемпионом Союза.
Этим спортивным бумом Луганщина была целиком и полностью обязана первому секретарю обкома партии — Владимиру Васильевичу Шевченко. Он был одержим спортом и, в частности, волейболом — обязательно раз в неделю приходил к нам поиграть.
Тренерами он пригласил в «Звезду» Валентина Салина, а в «Искру» — Владимира Чернова. Ну а те сами уже собирали игроков со всего Союза: Шевченко в этом плане обладал очень хорошими возможностями.
— Говорят, он был довольно крут в общении. В доказательство приводят его разговор с приглашенным в «Звезду» лидером сборной СССР. «Хочу трехкомнатную квартиру в центре. — Считай, она у тебя есть. — А машина? — Какую хочешь? — »Волгу«. — Будет. — Какой цвет? — Белый. — Это не устраивает, хочу черный. — Пошел на…»
— Я о таком разговоре не слышал, но, зная характер первого секретаря, легко допускаю, что именно так все и было. Он был человеком переменчивого настроения. Добрый, но садиться на шею себе никому не позволял. Дисциплина у него была железная — шаг влево, шаг вправо…
А ребята — да, ездили по городу на «Волгах» с номерами 00-01, 00-02, и все гаишники знали, что это спортсмены — гордость не только города, но и страны. «Звезда» ведь в 1973 году выиграла Кубок обладателей кубков ЕКВ — первой в его истории.
Владимир Шевченко (в центре)
— Что из себя тогда представлял Ворошиловград?
— Типичный рабочий город, довольно сложный по социальному составу, довольно криминальный — со всеми вытекающими отсюда проблемами.
Дворец спорта вмещал тысячи три, но на матчах чемпионата он забивался под завязку. Шахтеры — люди простые, развлечений у них было немного, и потому за свои команды они болели с большим энтузиазмом.
Красноречивая деталь: когда на игры приходил Владимир Васильевич, то весь зал вставал и аплодировал ему несколько минут. Не по разнарядке, а по велению сердца, потому что Шевченко действительно делал для области и города очень много.
При нем постоянно что-то строилось и открывалось. Возводилось очень много спортивных объектов, он считал необходимым отвадить молодежь от улицы, потому что криминогенная обстановка, конечно, оставляла желать лучшего.
— В 1972 году тренеру мужской «Звезды» дали десять лет — за то, что игроки его команды числились «подснежниками» на промышленных предприятиях города. Затем такая же участь постигла и нашего земляка Чернова.
— Понятно, что такая ситуация была во многих советских клубах, но катализатором всех этих процессов стала ссора первого секретаря компартии Украины Щербицкого с Шевченко. Последнего сняли с работы, и защитить своих людей он просто не мог. Салин после выхода из заключения уехал в Волгодонск, а Чернов вернулся на родину, в Минск.
Я, кстати, любил ходить на матчи его «Искры» — и вообще по уровню импульсивности женский волейбол мне всегда нравился больше, чем мужской. Было интересно наблюдать за Черновым — и тогда, и потом, когда нам довелось поработать вместе.
Он оттачивал технику до совершенства. Девочки только выходили на разминку, и уже было видно, что у команды железная дисциплина. Никакой расхлябанности, все упражнения, все приемы в условиях полной сосредоточенности и готовности к предстоящей игре. В команде не было особенных звезд, но она постоянно была в числе ведущих клубов страны. Чернов чувствовал нерв игры, умело ей руководил.
Ну и, кроме того, он был еще и отменным психологом.
С нами в интернате учились девочки из «Искры», и они рассказывали, что от Чернова невозможно было ничего скрыть. И еще он очень хорошо определял потенциал игрока.
Мы вместе работали в Могилеве, и Владимир Семенович пригласил в команду девочку из Луганска — довольно невзрачную, на мой взгляд. Она никогда не играла пасующей, но за год ею стала. Что меня сильно удивило — с такой метаморфозой я встретился впервые.
Считаю, это большой дар — видеть в игроке то, что не замечают другие, да и он сам. Женя Назаренко всегда была нападающей, а он сделал ее «связкой» — лучшей в Союзе, победительницей Кубка мира и чемпионата Европы.
Сейчас тренеры как работают? Увидели в интернете, как тренируются какие-нибудь итальянки, и все, завтра это у нас. А у Чернова всегда имелся четкий и конкретный план — какое упражнение и для чего нужно.
И вот над этим упражнением команда могла работать часами — до тех пор, пока не получится так, как он хочет. Черновская система тренировок была изматывающей, но приносила свои плоды.
Чем хорошо был Луганск в то время — и «Звезда», и «Искра» имели свои залы, и тренироваться можно было хоть с утра до ночи, чем, конечно, тот же Чернов и пользовался. Девочки у него работали по шесть, а иногда и по восемь часов.
Владимир Чернов
— Почему же вы решили переехать в Минск из такого волейбольного города?
— Все-таки конкуренция за место в составе была очень серьезной. На моем месте связующего, например, играл Валерий Кривов — будущий чемпион мира и Олимпийских игр. Я трезво расценивал свои возможности и не самые выдающиеся ростовые данные. Так что когда поступило предложение из белорусской столицы, то долго не раздумывал.
Да и армия надвигалась, а в Минске нам гарантировали поступление в институт физкультуры, откуда служить тогда не призывали. Нам — это мне и еще двум ребятам. Саше Мишину — экс-руководителю «Минчанки» и нынешнему председателю солигорского «Шахтера» Саше Багринцеву.
— Это вы удачно подъехали.
— Мы так тоже тогда думали и впоследствии ни разу не пожалели о своем решении. Минские магазины после луганских просто шокировали разнообразием товаров. Чистота города, культура общения между людьми тоже иные.
Уровень жизни другой. Да и отношение к спорту тоже принципиально отличалось от того, что мы видели в Ворошиловграде. Там все зависело от Шевченко, а тут были федерация, спорткомитет, институт физкультуры, и все они действовали в одной связке.
— Какие вам предложили условия?
— Да никакие. Жили четыре года в общежитии. Первый год получал рублей 50, потом добавили. Команда наша называлась «Мотор», и там же, на моторном заводе, мы стояли на ставках. Я, например, — слесаря-инструментальщика пятого разряда. Не скажу, что это были какие-то большие деньги. Может быть, чуть выше средней заплаты по стране.
— «Мотор» вернулся в высшую лигу в 1976 году. Какие задачи ставило перед вами руководство?
— В «вышке» играли 12 команд, и задача стояла закрепиться в лиге, быть поближе к серединке. О медалях никто не думал. Это было просто нереально при наличии таких команд, как московские ЦСКА и «Динамо», ленинградский «Автомобилист», рижский «Радиотехник», да и та же луганская «Звезда», которая продолжала играть на привычном для себя уровне. Плюс Харьков, Киев — в Союзе хватало классных клубов.
«Мотор»
— Однако в 1978 году, несмотря на седьмое место в чемпионате, заводская команда умудрилась выиграть Кубок СССР.
— Пожалуй, это был самый удачный сезон в истории белорусского мужского волейбола советских времен. В финале мы обыграли подмосковных динамовцев, и союзный спорткомитет решил наградить нас поездкой в Кувейт.
— Белорусским клубам традиционно везло на поездки в экзотические страны.
— Впечатление осталось двоякое. Страна небогатая, скорее, бедная, добродушная и состоящая, как мне показалось, только из базаров. Куда ни пойдешь — везде они. Ну и плюс ко всему — сухой закон, за этим в Кувейте следили очень строго.
— Но как же было продать водку — наш традиционный экспортный товар?
— Ну а что поделать, пришлось рисковать — другого-то выхода у нас не было. Как еще можно было заработать советскому человеку? Хотя мы летели через Иран и там сдали фотоаппараты — по нормальной цене.
А в Кувейте джинсы тогда стоили один доллар. Сувенирный самоварчик, купленный в Минске за семь рублей, вместе с какой-нибудь матрешкой менялся там на костюм-тройку. Понятно, что о спортивном значении нашего вояжа в страну, где волейбол только развивался, говорить было сложно. Но домой я приехал одетым по последней моде — с ног до головы.
— Однако удивительно, что Кубок СССР взяла команда, в чемпионате страны звезд с неба не хватавшая.
— Давайте начнем с того, что предыдущим обладателем этого титула был гомельский «Промстрой», не игравший даже в первой лиге! И тем самым, кстати, вдохновил нашего главного тренера — Владимира Александровича Бродского. В самом деле, если никому не известные гомельчане смогли этого добиться, то у «Мотора» шансов по-любому будет больше.
Кубок СССР не особенно котировался у ведущих клубов. Его розыгрыш проходил в начале сентября, а в это время практически все сильнейшие игроки вызывались в сборную.
Да и ценность приза была нивелирована тем, что победитель не получал каких-либо ощутимых дивидендов — ни участия в еврокубках, ни даже поощрительной поездки за рубеж. Мы стали первыми, кого решили премировать подобным образом.
«Мотор» на сборах
— Получается, за Кубок реально боролись лишь те, кто хотел его выиграть.
— Именно. В 1977 году это желание у гомельчан просто зашкаливало. И вообще их успех можно назвать уникальным. Повторюсь: Кубок СССР выиграла команда даже не из второго дивизиона! Практически уверен, что аналогов не было ни в одном игровом виде спорта.
— Откуда они вообще нарисовались?
— У всякого подвига есть свой творец. У «Промстроя» был замечательный меценат — Игорь Александрович Нелюбин. Он работал начальником «Гомельпромстроя». В команду приглашались уже опытные игроки — насколько я знаю, на неплохие деньги.
Гомельчане заявились в Кубок и прошли все стадии — вплоть до финала, где оказались сильнее киевского «Локомотива», закончившего сезон в «вышке» на девятом месте — сразу вслед за нами. И эта история многих впечатлила.
— Каким человеком был Бродский?
— Он, кстати, тоже приехал в Минск из Украины. Очень добрый, хорошо понимающий волейбол. Тренировочный процесс у нас был веселый. Шутки-прибаутки. Нагрузки средние, но довольно грамотные.
— И, конечно, моторовцы вряд ли придерживались жесткого спортивного режима.
— Давайте сразу скажем: в те годы дисциплина мало у кого была. Хотя, понятно, все это до определенного момента — когда он наступал, то команда начинала пахать. Обычная советская система.
— А как насчет мотивирующих собраний на заводе или в кабинетах республиканского спорткомитета?
— Нас курировал председатель профкома завода. Он в команде бывал, решал какие-то технические вопросы. Но никаких накачек или вызовов наверх по поводу нашего турнирного положения я не припомню.
— Ну а в цех-то вы приходили — пообщаться с народом? Или в актовый зал. Мол, вот, товарищи, наша славная команда, защищающая честь завода на всесоюзной арене.
— Этого тоже не было.
— Мда, повесили на завод волейбольную команду, а им отвертеться не удалось…
— Думаю, что так и было. Но народ на нас ходил. На турах Союза Дворец спорта заполнялся если не полностью, то процентов на 80. Минчане любили и любят волейбол.
Помню, в 1977 году в Минске проходил международный турнир памяти Владимира Саввина, и к нам приехал целый ряд топовых национальных сборных — Куба, Польша, Япония, Румыния, Финляндия, Югославия и, конечно, СССР.
Мы выступали как сборная БССР. Тогда дворец просто ломился, и мы чувствовали невероятную поддержку публики. В первую очередь благодаря этому нам удалось занять в этой компании почетное пятое место.
— Можете ведь, когда захотите.
— Но вы уж так критически не подходите. Не хочу, чтобы кто-то думал: эти волейболисты не знали, что такое режим. Я, например, никогда не был в «Юбилейке», которая всегда считалась у спортсменов своим местом. Да и мои товарищи по команде тоже.
И не пил до 21 года, потом только начал — как все. Не будешь же отрываться от компании.
Поверьте, я был неплохо знаком с коллегами из гандбола и баскетбола. Так вот, мы по сравнению с ними — просто дети.
— Вот поэтому вы ничего и не выигрывали.
— Может быть… Хотя что там РТИ выигрывал? В чемпионатах Союза мы с ними держались примерно на одном уровне — остаться и не вылететь.
— Зато они могли зацепить любой топовый клуб — под настроение. Ну и, кроме того, радиотехников постоянно вызывали в национальную сборную.
— У нас был только один такой человек — Саша Герасимов. Он тогда был самым высоким волейболистом СССР — 201 см. И очень хорошим игроком, приносившим нам немало побед. И звали мы его соответствующим образом — Папа.
Сашу часто подключали к сборной страны, но его вытеснило оттуда поколение молодых игроков: Лоор, Савин и другие — те, кто потом добывал победы в олимпийской Москве.
ЦСКА тогда — вообще машина, практически сборная СССР. Именно поэтому мы никогда их не обыгрывали, максимум партию могли взять. Помню, в одном из матчей сделали с Саликовым комбинацию. Он выходит на ударную позицию, а я вместо паса сбрасываю мяч в незащищенное место на площадке. Прием этот, когда получается, всегда удручающе действует на соперника. Но он и опасен, потому что тут надо все очень хорошо рассчитать. Иначе это будет просто пас сопернику.
Но тогда на меня снизошло вдохновение, и я набрал таким образом два очка подряд — к полному восторгу партнеров. Мол, да, Витя, ты распластал на площадке всю шестерку национальной сборной… Приятно вспомнить, не скрою.
Но вообще-то мы никогда не выходили на площадку с белым флагом в руках. И тот же ленинградский «Автомобилист» — вторую команду страны — обыгрывали.
— Его главный тренер Вячеслав Платонов возглавлял сборную СССР.
— Выдающийся тренер. Он мне всегда нравился. И даже не потому, что был отличным специалистом — общеизвестно, что при нем сборная СССР семь лет не проигрывала ни одного турнира.
Вместе с этим он был очень простым в общении человеком.
Кто такой Платонов, а кто такой я, но он всегда подойдет и пожмет руку. Для него не было авторитетов, но он всегда очень интеллигентно вел себя — это импонировало.
Вячеслав Платонов
А в том же ЦСКА работали тренеры другого плана. Их называли «кухней». Собрали со страны всех, кого можно, и давай. Сегодня плохо сыграл — завтра в армию.
— Герман Бокун приглашал Платонова в Минск.
— Я слышал об этом. Но он же питерский, а у них особенная привязка к родному городу. Да и куда он пойдет, если все хорошо и в «Автомобилисте», и в сборной... Хотя если бы он переехал в Минск, то было бы интересно, какого результата мы бы с ним достигли.
— Не было в Минске своего Нелюбина.
— Таких людей всегда мало — штучный товар. В моей жизни их было всего двое — Шевченко и Нелюбин. Я же ведь перешел в его команду, когда закончил институт.
— С чего бы?
— Предложили хорошие условия — квартиру и зарплату намного выше той, что была в Минске. Нелюбин собирал в Гомеле хороших игроков — пригласил ребят из Украины и из подмосковного «Динамо» и планировал заявить «Промстрой» в первую лигу, куда к тому времени опустился и «Мотор».
Я уже получил в трудовую книжку очередную запись про слесаря, квартиру дали, все шло хорошо. Но в один не очень прекрасный день нам сказали: все, ребята, до свидания.
Наш меценат по какой-то причине ушел из своей организации, а без него мы там никому не были нужны. Опять же — очень интересно, что получилось бы из этого проекта, если бы Нелюбин остался.
В этом плане я полон оптимизма. И человек находился на своем месте, и организация была не бедная — уверен, гомельская команда потом спокойно играла бы в высшей лиге и даже на что-то там претендовала бы.
Карьеру я закончил в 25 лет. Полиартрит — это штука серьезная. Два месяца пролежал в больнице, и врачи сказали, что больше никаких волейболов.
Взял в Гомеле женскую команду, у которой не было тренера. Двадцать лет там проработал. Потом «Ковровщик», «Славянка», «Коммунальник», «Минчанка» — это если только белорусские клубы брать. Сборные — юниорские и национальная. Есть что вспомнить.
Сейчас в Новополоцке работаю, вывел команду в высшую лигу чемпионата Беларуси.
— Отличный повод вернуть на родину харизматического лидера и секс-символ нашего волейбола Викторию Ганиеву.
Виктория Ганиева
— У нее получился очень хороший сезон в Одинцове, и вообще она одна из лучших принимающих в Суперлиге. А после такого обычно улучшают материальные условия, которые, понятно, и до этого было не сравнить не то что с новополоцкими, но и с минскими.
— Положим, если насыпать денег по-лугански или по-гомельски — в лучшие времена, то зов родины, уверен, возьмет верх над российскими березами.
— Я не против, но где же взять эти деньги…
— Короче, у вас очередная грустная история.
— Да, я работаю с командой, которая получает малые деньги. Но мои девочки одержимые и довольно одаренные. С ними можно играть, хотя, конечно, нужно укрепление.
Но я смотрю в будущее с энтузиазмом. Как тренер я себя в землю тоже не зарыл. Хотя и работаю с женщинами, как мне кажется, уже всю жизнь.
— Лучшая ваша команда — это…
— Их несколько. Первая — это Гомель. Вторая — брестский «Ковровщик», мы с ним три раза чемпионом страны стали. И третья команда — это молодежная сборная страны 1988 года рождения, занявшая на чемпионате Европы пятое место. А перед этим мы стали первыми победителями Кубка ЕВЗА, в котором играли все страны бывшего Союза.
Отдельная история о том, как мы ехали на этот турнир — через Новополоцк, где забрали девочку, которую я ни разу не видел. Я тогда вообще девочек мало знал, но мы выиграли турнир, победив в финале Россию — 3:2. Потом многие девчонки из той команды заиграли — Наталья Маркевич, Оля Павлюковская, Вера Климович…
Я назвал команды, в которых люди играли за копейки. Но они так любили волейбол, так пахали на тренировках, что до сих пор вспоминаю их с нежностью и теплотой.
Особенно Брест — я останавливал тренировки, чтобы они не задохнулись. А они только друг другу: мол, давай-давай, пашем… Скажешь им лететь в стенку — полетят.
Чемпионский «Ковровщик»
— Признаюсь, думал, что назовете другие команды. «Молодежку», в которой вы были вторым у Владимира Козлова и которая стала бронзовым призером чемпионата Европы-2002. Ну и, конечно, «Минчанку», с которой добрались до финала Кубка ЕКВ в 2018 году.
— «Молодежка» действительно была очень крутая: Оля Пальчевская, Марина Тумас, Елена Гуркова, Юлия Андрушко, Лена Гендель, Аня Калиновская… Даже странно, почему команда не проявила себя потом на взрослом уровне.
Все со временем разбежались. Андрушко приняла российское гражданство, Гендель тоже. Тумас начала ездить по заграницам. То же самое Калиновская. Гуркова уехала в Турцию и там вышла замуж.
Нет, конечно, они приезжали в сборную, но были уже другими, со своим апломбом. А зачем нам это, а зачем нам то? Я несколько лет был главным тренером национальной сборной и чувствовал это на себе. Вроде и чисто бытовые мелочи — например, не то полотенце дали, но все это вместе разрушило ту связь, которая была раньше.
Молодежная сборная Беларуси
— Их можно понять. Люди поиграли на высоком уровне и поняли, что все может быть немного иначе. Это вам уже не детская команда.
— Согласен, все меняется со временем, и люди, и отношения, тут ничего не попишешь. Но что сделать с нашей общей историей? Ведь помню девчонок еще совсем детьми, с которыми я всегда находил общий язык. Мы понимали друг друга, я знал о них все, они ко мне тянулись. И в сборную потом пошли вслед за мной. Это потом уже начались проблемы, и команда закончилась.
«Минчанку» я принял после возвращения из Красноярска в 2016 году и сразу поставил условие — или мы идем в Суперлигу, или я снова уезжаю в Россию. Меня заверили, и я начал собирать игроков. Подбирал, по сути, незнакомых мне людей.
Но, надо признать, они все оказались отличными девчонками. А вообще без доверия к тренеру и тренера к команде ничего не будет. И я рад, что у меня практически всегда получалось построить этот мостик.
— Лучший игрок, с кем работали?
— Сложный вопрос. Надо подумать… Но, пожалуй, это Ира Полещук — я не встречал игрока талантливее, чем она. До тридцати лет Ира играла за сборную Беларуси, потом за сборную Франции, где проводила свою легионерскую карьеру.
Ирина Полещук
Второй назову Аллу Тетерину. При всех наших сложных взаимоотношениях она была классным игроком — универсальным, умевшим на площадке все. Хотя я с ней и не работал.
Ну а на третье место поставлю Лену Гуркову — она и принимала, и нападала, и блокировала. Хотя рост был не самый выдающийся — 184 сантиметра.
— Женщины могут быть хорошими тренерами команд мастеров?
— Могут, но я категорически против. Женщинами должен управлять мужчина. Какой бы смышленой и умной ни была женщина-тренер, все-таки главное в спорте — это психология. Во всяком случае, у меня.
— Это камень в сторону нынешнего тренера «Минчанки».
— Ни в коем случае. Оля Пальчевская — очень толковый человек. Я в общем беру. Дай бог, чтобы из нее получился хороший тренер, она идет к этому.
— Алматинским АДК в свое время очень уверенно управляла Нелли Щербакова. Ее даже Николай Карполь боялся.
— Это был человек-монстр, который насиловал девчонок так, что на них невозможно было смотреть. Она их чуть ли не била, оскорбляла, это все очень неприятно.
Еще тренера сборной Китая можно вспомнить — ну и все, других примеров на высоком уровне я не знаю. Пастухом в женских командах должен быть мужчина.
— Однако пастух Чернов, вернувшийся в суверенный чемпионат Беларуси, не смог совершить там революции.
— С Черновым я работал в Могилеве. Он делал хорошую команду, и она могла бы со временем стать лучшей в стране. Но в этом городе, как всегда, закончились деньги. Жаль, к нему уже приехали из Украины люди, да и свои были неплохие.
Владимир Семенович — довольно сложная натура. У него были напряженные отношения со многими коллегами, и я, к сожалению, тоже попал в их число. Он был очень ревнивым, ревновал меня к девчонкам.
Владимир Семенович очень своеобразный. Рассказывал о том, что когда сидел в тюрьме, то девочки сами пришли к руководству и сказали, что хотели бы, чтобы перед отъездом их потренировал Чернов. И как он потом все это организовал через пахана, который держал всю зону. И как потом один зэк, отпустивший сальность про попу одной из девочек…
— …Был тут же куда-то утащен, и больше Чернов его не видел.
— Он вам тоже об этом рассказывал? Но знаете ли вы продолжение этой истории — сразу же после того, как он вернулся из заключения?
Он ведь потом их всех выгнал из команды. Такое может быть, это спорт, но я бы поступил по-другому, мягче, что ли… Однако, зная Чернова, уверен, что там нашла коса на камень, и потому случился громкий конфликт.
— Еще одна коса на камень — это когда его убрали из минского «Коммунальника» после выигрыша Кубка кубков 1987 года.
— Это все его характер. Чернов был очень неуступчивым человеком. Но болел за дело, в федерации всегда выступал и критиковал — причем любого, никаких табу у него не было. Но вы же знаете, что таких не особенно любят.
Ему нравилось, когда приходишь к начальнику, говоришь ему, тот соглашается и делает. А если случалось, что тот говорит «нет» — такого он мог послать, развернуться и уйти. Колючий очень.
— Почему у Николая Карполя не получилось со сборной Беларуси?
—Я не хотел бы отвечать на этот вопрос. Я вывел сборную в финальную часть чемпионата Европы 2009 года, и за две недели до его начала меня поменяли на Карполя.
— Видимо, посчитали, что опытнейший тренер покажет лучший результат. Но он мог бы подойти и сказать: мол, меня ставят, но давай вместе поедем на чемпионат.
— Не было такого. Ко мне подходит гостренер Вертелко — и говорит: «Карполь хочет, чтобы ты был вторым. — Но при чем ты, Володя, пусть сам подойдет и скажет. — Он не скажет. — Ну, тогда извини, я с ним работать не буду».
Я не великий человек, уважаю Николая Васильевича за все его заслуги, но его и мой волейбол отличаются. И я заранее знал, что мы не сработаемся.
Если надо команде, то я свою гордость засуну далеко-далеко. Первый матч на «Европе» мы должны были играть с бельгийками, и я уже достал кассету, чтобы их разобрать.
Приезжаю в Стайки, они там стоят все на площадке. Отозвал Карполя в сторонку. «Николай Васильевич, вот вам кассета бельгиек, разбирайте их». — «Спасибо». И обращается к команде: «Вот, девочки, к нам Виктор Федорович приехал, привез кассету, скажем ему за это спасибо». Ну и все, до свидания.
— А если бы сказал: «Давай ко мне вторым» — согласились бы?
— Нет. Но он не сказал бы. Карполь очень сложный. Даже Чернов по сравнению с ним кажется человеком абсолютно безобидным и бесконфликтным.
Ну а не получилось у него ничего потому, что у нас страна маленькая и все девочки как бриллианты. Мы делаем бережную огранку — где-то не докричим, где-то пожалеем.
Он же переставил игру под свое видение, работал по своей методике, криком: «Ты что делаешь?» Он не обзывал, он культурный, но наши девочки к такому не привыкли.
Николай Карполь
— А сами вы что ж, никогда не кричали на игроков?
— Кричал. Но не так. По молодости мог и матернуться, но потом понял, что это не выход. Есть тренеры, которые кричат: «Ты что делаешь, дура?» А она поворачивается и говорит: «А ты скажи, что мне делать, дурак»… Когда я услышал такое, то понял, что говорить надо по делу.
— Главное правило работы с женщинами?
— Честность. Также пряник и кнут. Меня еще Чернов учил — если игрок совершил ошибку, то тут же останови тренировку и сделай замечание. И она среагирует, никуда не денется. Но если ты пропустил это мимо, то через три-четыре эпизода ей уже ничего не докажешь.
И сейчас я делаю только так.
— Но с каждым сезоном, наверное, работать все сложнее. Все больше разница в годах между вами и игроками.
— Мне 67 лет, и я не боюсь учиться. Даже в Новополоцке. Надо знать каждого игрока, как к нему подступиться, на кого прикрикнуть, кого поддержать.
У меня одна девочка в больнице работает, другая в офисе, три школьницы. Да, где-то им не хватает общего волейбольного образования. Но поэтому я там и нужен, чтобы вложить в эти клювики знания. Конечно, уже немножко тяжело, все-таки кардиостимулятор стоит, есть проблемы. Но насколько меня хватит, буду работать.
Тем более городу обещают шикарный спорткомплекс с трибунами чуть ли не на три тысячи мест. Буду счастлив вывести на эту площадку свою «Лiлею-Новополоцк».
Фото: Александр Шичко, пресс-служба ФК «Заря», РИА «Новости», Сергей Вшивков, личный архив Виктора Гончарова, страница Виктории Ганиевой в Instagram.
Поделиться:
7
0
0
