Среди белорусских спортивных журналистов Александр Добриян — однозначно самый пишущий из снимающих и самый снимающий из пишущих. Причем одинаково блестяще владеющий и словом, и фотоаппаратом. И в этом его уникальность, потому что сопоставимых с ним по универсализму профессионалов в Беларуси просто нет.
В эпоху блогерства, удаленки и кабинетной аналитики он и сегодня завсегдатай стадионов и спортплощадок. Разговором с Александром Добрияном Bet News продолжает цикл материалов о мастерах белорусской фотографии.
Окно Роста, Гоцманов и Кучук
Мы беседуем в редакции «Прессбола», в котором Александр Петрович от самого рождения культовой газеты — уже 32 года. Полжизни.
— Действительно, пропорции сложно определить: чего в моей жизни больше — текстовой или фотожурналистики, — рассказывает единственный из прессболовских «прародителей», оставшийся в активной журналистике. — В пору моей молодости в «Комсомольской правде» периодически выходили материалы Юрия Роста: красивое большое фото, чаще всего портретное, и лаконичный текст об этом герое. Мне очень нравилась такая необычная подача материала. Не скажу, что стремился скопировать ее, но понимал, что могу самостоятельно обогатить текст фотографией, и наоборот.
Но, в отличие от Роста, у меня все всегда вертелось вокруг спорта. С семи лет увлекся футболом. Сам из Минска, с Автозавода. Поступил в детскую школу «Торпедо». Играл в полузащите, центрального или левого хава. Хотя всю жизнь правша, но техникой был не обделен. Поэтому тренер безбоязненно ставил меня на левый фланг.
Параллельно увлекся фотографией. Первый фотоаппарат — простенькая «Смена-8». Снимал друзей, игры. Скажем, выступаем в первенстве города. В воскресенье играет старшая группа, затем младшие возраста. И я умудрялся отыграть со своей командой, а потом выходил с фотоаппаратом за ворота и фотографировал.
Когда-то возле Дворца спорта располагался стадион — «Трудовые резервы». Мы там соперничали с командой одноименной спортшколы. И вот я отбегал свой матч и пошел фотографировать игру ребят на год младше. А лет через пятнадцать, рассматривая те снимки, вижу: какое-то знакомое лицо у парня из «Трудовых», который атакует наши ворота. Елки-палки, Серега Гоцманов! А в 80-х, молодыми людьми, мы уже дружили. Посмеялись такому фотопривету из детства.
Или еще эпизод. Когда учился в шестом классе, «Торпедо» отправили на международный турнир в Тирасполь. И с нами — Леню Кучука. Он был на год младше, но очень талантливый. Забавно вышло: первый зарубежный клуб в тренерской карьере Кучука — тираспольский «Шериф». И первый дальний детский выезд — в Молдову. Я потом ему напоминал: «Помнишь, Леня, как гуляли по Тирасполю?» Который еще не был горячей точкой. И где на интересном детском турнире сражались команды со всего СССР. Там я тоже старался снимать: если заменяли, брал фотоаппарат и щелкал.
«Физкультурник» в «Зените»
Качественные фотографии стали у Александра появляться, когда родители в 9-м классе купили ему «Зенит-Е».
— Жили мы очень скромно. Отец работал на заводе, мама — швеей. И сейчас я понимаю: решение мамы выделить сыну сто рублей на фотоаппарат — это был героический поступок. До сих пор слезы наворачиваются...
Благодаря подарку уже серьезно увлекся фотографией. Решился даже предложить свои фото в «Физкультурник Беларуси». Первый мой снимок был опубликован именно в нем. В редакции обрадовали: покупай следующий номер. Ну я, естественно, на утро вприпрыжку в киоск. И точно: на последней странице моя фотография! Но без подписи. Обидно стало. Не поверят же, что моя работа. Заглянул в редакцию: «Спасибо, только жаль, не подписали...» А мне в ответ: «А ты что, не видел?» Разворачивают газету — а на второй странице фото гимнастки, по-моему, Турищевой с международных соревнований. И подпись: фото А.Добрияна! Просто перепутали фотографии на разных полосах. С такого забавного казуса и начался мой путь в фотожурналистику.
Как не стать химиком
Юноша продолжал заниматься футболом. Но в прицеле отчетливо замаячила журналистика.
— Спорт и журналистика были со мной неразрывно. Ни о чем другом не помышлял. Но, чтобы поступить на журфак, нужно было иметь опубликованные работы, пройти творческий конкурс. А у меня их было всего ничего. Между тем, тренер БГУ, ныне покойный Лиштван Виталий Данилович, пригласил меня и нашего капитана Серегу Полякова в университетскую сборную. И поинтересовался: «Куда, Саша думаешь поступать?» Я честно сказал: «Мечта — журфак». Лиштван только затылок почесал — мол, ну, там у нас зацепок нет. И предложил химфак. А химия для меня была самым нелюбимым предметом. Но это же БГУ! Раньше ведь в Беларуси был один университет. Сергей учился слабенько, и для него это — заоблачная перспектива. Поэтому на пару с Лиштваном меня все уговаривал. А я думал: ну поступлю. Но это же четыре года учиться! Зачем мучиться, затем работать в нелюбимой сфере... Короче, отказался. Хотя понимал, что в таком случае армии не избежать.
Важный момент. Перед уходом на срочную успел поработать в фотоателье. Специальность фотографа-лаборанта стала для меня первой в трудовой деятельности. Производил студийную съемку, проявлял пленки, печатал фотографии. Потом еще долго ощущал на языке привкус фотоэмульсии: в темноте приходилось таким образом определять, с какой стороны на пленке эмульсия, а где подложка. Говорили, фотографировал неплохо. Во всяком случае, одноклассники с удовольствием приходили сниматься.
На связи со Штирлицем
Срочную службу Добриян вспоминает как интересный, но непростой период. За два года будущий репортер так ни разу и не побывал в отпуске — не пускали.
— Служил в Арзамасе Горьковской области. Позже узнал, что там и атомное производство было, и подземные заводы. За два года ни одного самолета в небе не видел — закрытая зона. Весь срок отслужил в учебке. Сначала курсантом, потом сержантом. Связь особого назначения. Как потом шутил, со Штирлицем были на связи: Центр — Алексу.
В армии ценятся любые таланты. Политрук проведал, что владею навыками фотосъемки. Ну, меня и привлекли по полной: стенды, стенгазеты. Когда из дома прислали фотоаппарат — стал незаменимым человеком. Уважаемой среди однополчан персоной: всех друзей обеспечил шикарными дембельскими альбомами.
В секретной части фотографировать особо нечего было. Поэтому писал заметки, репортажи и посылал в Москву — в окружную газету. Фактически это был серьезный журналистский опыт. На протяжении полутора сержантских лет держал связь с редакцией. И когда там поинтересовались моими планами на «гражданке» и узнали про мечту — прислали направление на журфак в БГУ. С этим документом для меня открывался простор. Однако дембельнулся я в ноябре, до вступительных экзаменов оставалось полгода. Разузнал, что существует подготовительное отделение, где филфак и журфак были объединены в одну группу. Подался туда, хорошо отучился, сдал экзамены и был принят на факультет журналистики. Кстати, на ПО встретил свою будущую супругу, с которой мы уже 42 года в законном браке. Нина Николаевна, к слову, тоже много лет трудится в «Прессболе» — корректором.
«Чырвоную змену» шукай вечарамi
Во время учебы Александр уже полным ходом снимал. Когда перед Олимпиадой-1980 купил длиннофокусный объектив — почти профессионально. А еще продолжал выступать за футбольную сборную университета.
— В БГУ очень сильная команда была. Саша Борисевич — будущий редактор «Прессбола», Юра Петухов, которому Блохин забил свой сотый мяч в чемпионате СССР, Володя Гамеза, Виктор и Игорь Близнюки, Миша Романовский — все поиграли во второй лиге союзного чемпионата. В студенческом первенстве БССР за первое место всегда бились с ИФК. А за физкультурный играл фактически дубль минского «Динамо». Так что выходил на поле против Алейникова, того же Кучука. Параллельно фотографировал и писал для нашей газеты «Беларускi унiверсiтэт» — ее тогда редактировал Василий Воробьев, будущий декан журфака. Отличная была школа.
Профессионально же начал работать с 1 февраля 1982-го, когда взяли в штат «Чырвонай змены». Работать и учиться было сложно, поэтому перевелся на заочное отделение. В «Чырвонке», конечно, рвался в спортивный отдел. Но не было вакансии. Предложили пойти в секретариат — дескать, пиши, снимай без вопросов. Туда, кстати, меня чуть ли не за руку отвел Борисевич. Как-то Саша предложил: «В »Физкультурнике« пока нет свободных единиц, попрактикуйся в »Чырвонай змене«. И »внедрил« в молодежную газету. Первый материал — эссе вдогонку Олимпиаде-80 о нашей баскетболистке Татьяне Белошапко, олимпийской чемпионке. Писал, замечу, на белорусском языке, никто меня не переводил. Проблем не было, мову знал довольно хорошо.
Так и завертелось: сменный секретарь, заместитель ответственного секретаря, ответсек. Придумал »Футбольный клуб«. Раз в неделю выходила страница формата А2. Кто только ни приходил в гости: Боровский, Гоцманов, Алейников, Зыгмантович, Жекю. Приглашал журналистов из других редакций. Запомнился неприятный эпизод. Была встреча с Алейниковым, отлично побеседовали. Готовлю материал, а тут раз — в »Звязде« выходит большущее интервью с Сергеем, поданное как эксклюзив. Никакой ссылки, кто организовал — только »я поговорил, мне рассказал Алейников". Было неприятно...
«Грассхоппер» и Харламов
Еще на заре карьеры Александр Добриян стал фотокором на первом официальном поединке минского «Динамо» в Кубке чемпионов. 1983 год, соперник — швейцарский «Грассхоппер».
— Дело случая: заболел наш фотограф, ветеран войны Федор Бачило. А тут такой матч! Я к редактору: готов подменить. Составили от редакции письмо с просьбой о замене. Его, кстати, до сих пор храню. Недавно поймал себя на мысли: из тех, кто снимал тот легендарный поединок, я, похоже, единственный здравствующий. Работал на старом «Динамо», у кромки поля. Что-то фотографировал, что-то просто смотрел. Хотелось же приобщиться к истории, отложить в памяти впечатления!
Снимал не только футбол, разные виды спорта. Чаще игровые — гандбол, баскетбол, волейбол. Обожал хоккей. Болел за ЦСКА, а Валерий Харламов для меня являлся богом. Это меня однажды и подвело. В 80-е годы в Минске летом всегда проходил предсезонный турнир на призы «Советского спорта». Постоянно приезжали классные команды: ЦСКА, московское «Динамо», «Спартак». Я любил после матчей подходить к служебному входу Дворца спорта, откуда появлялись наши кумиры. И вот однажды после игры армейцев выходит... сам Харламов! Садится на ступеньку лестницы, смотрит на солнышко, жмурится. И обращается ко мне: «Ну что, как дела?» Оттого, что сам Харламов заговорил со мной, я потерял дар речи и забыл обо всем на свете. А ведь фотоаппарат висел на шее... До сих пор не могу себе простить, что не снял тогда Валерия в непринужденной обстановке. Душевный, человеческий снимок мог бы получиться. Это сейчас у пацанов все легко: увидят звезду — о, можно селфи с вами! А мы были и скромнее, и невероятный трепет испытывали перед кумирами. Такое было время...
Когда «Прессбол» был «Пресс-Бол»
А в начале 90-х в биографии страны и Добрияна появился «Прессбол» — лучшее спортивное издание Беларуси всех времен. И главное дело жизни для героя этого материала.
— На дворе 1990-й. Плодотворнейшее и увлекательнейшее время. В Беларуси была создана Ассоциация спортивных журналистов. Ее возглавлял все тот же Борисевич. Мы активно работали, постоянно собирались, строили планы, дискутировали. В какой-то момент сколотился креативный актив: Саша Борисевич, Серега Новиков, Вова Бережков, Дима Беленький, Володя Богданов, я. И у Бережкова родилась идея: создать собственную спортивную газету. Начали думать: как, что, где, с кем. И Беря предложил вариант с Игорем Макаедом, который тогда руководил хоккейным клубом «Динамо». Начали с ним контактировать. Как сейчас помню, подсели к нему на трибуне во время матча. Изложили вкратце замысел. И принцип: у тебя деньги — у нас мозги. Давай скооперируемся и создадим уникальное издание. Макаеда зажечь удалось быстро. Правда, поначалу он выдвинул условие: писать только о хоккее. Ну тут уж мы уперлись рогом. В итоге нашли компромисс: делаем еженедельник с акцентом на игровые виды спорта, хоккей — как один из приоритетов.
Запланировали пилотный выпуск на 9 января 1991-го. Борисевич в то время являлся собкором «Советского спорта» по Беларуси. И с благословения Михаила Николаевича Супонева, возглавлявшего корреспондентский пункт, который базировался на восьмом этаже в здании Минспорта по улице Кирова, нам щедро выделили одну из двух комнат. Небольшой кабинетик, но какое это было счастье. Нынешнему молодому поколению, наверное, будет дико слышать, с чего начиналось производство легендарной газеты. Мы не имели никаких технических прибамбасов, наборный и верстальный компьютеры появились не сразу. Макаед обещал предоставить их к сдаче первого номера. Но возникли проблемы с растаможкой техники на границе. Пришлось отложить на неделю. И снова без гарантий. Выручил Игорь Рыбалтовский. Он трудился в газете «Праца», которая одним из первых белорусских изданий перешла на компьютерную верстку. В тех же «Чырвонке» и «Физкультурнике» все еще на металле делалось, компьютеров в глаза не видели. И вот Игорь чего-то там творит, верстает первый номер, а мы кружком стоим и пялимся в монитор: на наших глазах какое-то чудо происходит! Позже версткой занялся и я, ведь был ответственным секретарем. Было в диковинку, но быстро освоил азы. Изначальный штат выглядел скромно: Борисевич, Бережков, Богданов, Рыбалтовский, я, художник Данила Колодинский. Но к подготовке материалов активно подключались Новиков, работавший на телевидении, и Беленький из «Физкультурника». К слову, Дима мог стать главредом «Физкультурника», но все же сделал выбор в пользу делавшего первые шаги «Прессбола». Или «Пресс-Бола», как поначалу писалось название. Замечу, что ведущие спортивные журналисты Беларуси с удовольствием с нами сотрудничали. Им это было и интересно, и выгодно — гонорары в «ПБ» платили хорошие.
Что первично — текст или фото?
Одновременно с налаживанием творческого производства возникла необходимость закрыть дефицитную позицию штатного фотокорреспондента.
— Первый прессболовский фотограф — Гена Семенов. Он работал в БелТА и на полставки у нас. С иллюстрированием было сложно, особенно в части зарубежного спорта. Тогда ведь про интернет не слыхивали. Какими-то путями доставали спортивные журналы — знакомые спортсмены и тренеры привозили из-за границы. Смешно вспоминать: Гена делал репродукции футбольных, хоккейных, баскетбольных фото — ими и иллюстрировали страницы.
Долгое время в «Прессболе» я практически не снимал. Так по жизни получается: то активная фотографическая деятельность, то пассивная. Семенов прекрасно справлялся. Позже появился один Саша — Шичко, затем второй — Стадуб. В моих услугах фотокора нужды не было. Отправной точкой для новой полноценной «мобилизации» послужил 2007 год, когда уволился Стадуб. Подумал: чего комплект редакционной аппаратуры будет без дела пылиться? Главред Бережков одобрил. Так и пошло-поехало. Вернулся к универсализму.
Нравилось ли совмещать? Знаешь, я всегда любил находиться в эпицентре событий. У кромки поля или площадки видишь глаза игроков, эмоции, чувствуешь дыхание, ритм и нерв матча, слышишь подсказ и всякие матюки. Когда еще работал в «Чырвонке», обожал на «Динамо» выходить следом за футболистами на поле из тоннеля. Фантастические ощущения — кожей чувствовать энергетику трибун, вибрацию, погружаться в болельщицкий рев.
Лукавить не стану: одновременно снимать и писать сложно. Но иногда не было выбора. Скажем, несколько лет подряд ездил со сборной по футболу на сборы и товарищеские матчи в Турцию. И когда Беленький наседает: «Жду от тебя текст, протокол, комментарии в номер, фото», — хочешь не хочешь, а будешь многостаночником. Как правило, изначально определялся, что первично — фото или текст. Если объемный материал или оперативный отчет в номер, то, конечно, фотографированию отводил минимум времени — главное поймать качественный кадр, и этого достаточно.
Не обижайте фотокоров!
О коллегах Александр Петрович всегда отзывается уважительно и с признательностью. И огорчается, когда о работе фотокоров говорят пренебрежительно.
— Я благодарен Саше Шичко. Конкуренция с ним невольно подталкивала для выхода из зоны комфорта, заставляла анализировать свою работу, думать, как сделать ее лучше. Наверное, его не очень радовала моя фотографическая активность. Но, во-первых, мы с ним ладили — скажем, на матче футбольной сборной располагались за противоположными воротами, чтобы ничего важного не упустить. А во-вторых, съемок у него было и без того много. Тогда газета почти на сто процентов заполнялась собственными фотографиями с внутренних соревнований. Не то что сейчас, когда активно используются фото с сайтов федераций и клубов.
Меня всегда раздражало, что к работе фотографа у нас отношение какое-то несерьезное. Будто это низшая ступень в редакционной иерархии. Помню, однажды поехали в Солигорск бригадой: Вова Пирог писал отчет, кто-то еще, возможно ты, сейчас уже не помню, отвечал за послематчевую пресс-конференцию и интервью, а я снимал. И вот Юрий Вергейчик, тогдашний директор «Шахтера», увидел меня с фотоаппаратом и изумился: «Саня, тебя что — в фотографы разжаловали?».
На самом деле работа очень тяжелая. Если пишущий журналист может ограничиться ручкой, блокнотом и диктофоном, то упакованный аппаратурой рюкзак фотографа весит килограммов 20, не меньше. Потаскай такие тяжести. Кстати, это не лучшим образом сказалось на моем позвоночнике. Но даже не это главное. Если я, сидя в пресс-ложе, зевнул какой-то момент, то есть возможность увидеть его в видеоповторе или уточнить у коллег. Фотограф же лишен такой возможности. В нужную секунду не нажал на затвор — все, кадра нет. Концентрация должна быть запредельная. Если, конечно, не довольствуешься парой-тройкой пригодных кадров. Но и это еще не залог успеха. Ведь может сбиться резкость, или твой объект моргнет в это мгновение, или кто-то ненароком перекроет часть кадра. А ведь ничего уже не вернешь.
Шапиро и «Атака-Аура»: донецкое дело
В загашнике Александра Добрияна множество историй, связанных с профессией. И немудрено — с его-то опытом. Некоторых героев рассказов Петровича уже нет на этом свете. Как уже не существует и некоторых клубов.
— 1996 год, Кубок Интертото. «Атака-Аура» с Яковом Михалычем Шапиро, светлая ему память. Соперник — донецкий «Шахтер». Минуло всего пять лет после развала Союза, в котором команда из Донецка была в большом авторитете. «Отскочить» в гостях — шансов объективно мало. Добирались на поезде, 36 часов в дороге. Июнь, жарища. Дальновидный Шапиро попросил администратора клуба загодя уточнить, есть ли в поезде вагон-ресторан. Тот в первом попавшемся получил заверения, что есть. Накануне выезда созваниваюсь с Яшей. Мол, долго пилить, брать ли еду с собой? Тот: «Не-не, Саня, ты че, ни в коем случае! Будем вместе с командой кушать в вагоне-ресторане». И вот картинка: собрались на перроне, до отправления с десяток минут. И Михалыч просит администратора узнать, с какой стороны вагон-ресторан. Тот подходит в проводнице, и она спокойно так заявляет: «Какой вагон-ресторан, ребята? В нашем поезде его уже три года как убрали». Немая сцена. Полтора дня пути, никаких ссобоек... Но нужно отдать должное Шапиро: организатор он был непревзойденный. Тут же собрал оперативный штаб. Рассчитал остановки, раздал всем интендантские задания: ты покупаешь кур, ты — хлеб, ты — напитки... В общем, в дороге никто не голодал.
Отдельный сказ — сам матч. За полгода до приезда «Атаки-Ауры» в Донецке прямо на трибуне взорвали президента клуба Брагина. Понятно, было что делить. «Шахтер» — клуб далеко не бедный. Нам тоже устроили пышную встречу — возили на 500-х «Мерседесах», ресторан, культурная программа. А перед игрой Яков Михалыч попросил меня исполнить роль вице-президента «Атаки» — делегация у нас небольшая. Надо — значит надо. Вручал паспорта инспектору, выполнял какие-то представительские функции. На матче усадили меня в VIP-ложу — вице-президент все-таки. Рядом руководство «Шахтера», все такие распальцованные ребята. Игра начинается — и на 3-й минуте нам забивают. Все ехидно улыбаются, расслабон полный. И спрашивают: «А »Атака-Аура« — это переименованное минское »Динамо«?»
А потом все переворачивается с ног на голову. В контратаке выскакивают на вратаря аксакал Гуринович и 18-летний Дорошкевич — и молодой сравнивает счет. Игорь рассказывал, что Дорошкевич после гола подбежал к нему с большими глазами: «Извините, пожалуйста, что я вам пас не отдал!»
А в концовке Юра Малеев забивает второй — и мы побеждаем 2:1. У донецких — шок. В еще большую прострацию их повергла пресс-конференция. На ней местные журналисты попросили рассказать об «Атаке-Ауре», потому что ничего о ней не слышали. И Шапиро спокойно так вещает: «В таком-то году на базе ЖЭКа я создал футбольную команду. Мы участвовали в первенстве района, потом города. Заявились в 3-ю лигу и постепенно добрались до высшей». Надо было видеть реакцию коллег. А проводивший «прессуху» журналист поворачивается к тренеру «Шахтера», знаменитому в прошлом футболисту Михаилу Соколовскому, и говорит: «Вот видишь, Миша, тебя уже команда ЖЭКа обыгрывает...»
Отложилось в памяти, как Яша собрал после матча команду и сказал: «Ребята, запомните этот миг. По-разному сложатся ваши карьеры. Но такой счастливый момент и такая победа могут повториться не у каждого...» И повел всех на круг почета с внешней стороны стадиона. Большой был человек, Яков Михалыч...
Багровый Хайнкес, раздетый Кьеллини, веселый Штанге
Составлять топ своих фотосъемок матерый волк спортивной фотографии даже не берется — с учетом их количества это сложно. Просто вспоминает некоторые значимые за последние полтора десятка лет.
— Счастлив, что снимал матч БАТЭ — «Бавария». Когда в Минск приехал суперклуб, а борисовчане надрали его 3:1. А ведь в том сезоне мюнхенцы выиграли Лигу чемпионов! Никогда не забуду сумасшествие на трибунах и растерянное багровое лицо великого тренера «Баварии» Юппа Хайнкеса.
А дебютный матч БАТЭ в группе Лиги чемпионов в 2008-м против звездного «Ювентуса». Аншлаг на «Динамо», первый гол Сереги Кривца, потом 2:0. Да, сыграли 2:2 в итоге. Но для нас это казалось какой-то сказкой, космосом, в котором мы не потерялись. Помню, как Кьеллини нашел в себе силы подойти к сектору итальянских тиффози, возле которого была моя «точка». Они обменялись какими-то репликами, а потом Кьеллини снял майку, шорты и бросил болельщикам. Остался в одних плавках и в таком виде шел мимо меня. А на аппарате объектив трехсотник — в кадр не влазит. Пришлось хотя бы со спины его снять, уходящего в подтрибунье.
Конечно, огромная удача, что фотографировал Месси, когда футбольный гений приезжал к нам в составе «Барсы». Летал я и на ответный матч БАТЭ в Барселону. Не с командой, а за собственные деньги. Помню, заявился на предматчевую тренировку, так Анатолий Капский аж опешил: «Саня?! А ты здесь какими судьбами?». К сожалению, в том поединке Месси на поле не вышел. Зато играли Неймар, Хави, Иньеста, Суарес — вся эта атомная барселонская бригада.
Особняком стоит победа сборной Беларуси над французами в 2010-м. На «Стад де Франс», в присутствии 76 тысяч зрителей! Мне посчастливилось быть в Париже на той игре. Гол Кисляка и те 1:0 были чудом, о котором белорусские болельщики будут вспоминать десятилетия. И вот смотри, какая штука — время. Оно прошло — и мы понимаем, что период в биографии сборной при Бернде Штанге, над которым многие посмеивались, называли чуть ли не аферистом, оказался самым насыщенным громкими, интересными событиями. Лично я о годах работы Штанге вспоминаю с ностальгией. Какие спарринги были, какие организация и маркетинг, какой открытой и контактной была наша сборная...
Очень памятна и поездка в Португалию, когда минское «Динамо» впервые пробилось в групповой этап Лиги Европы, при Володе Журавле. Тоже, увы, рано ушедшим от нас. Играли с «Насьоналем», на острове Мадейра. В городе Фуншал — родине Криштиану Роналду. Попали в его музей, где я сфотографировался с Криштиану. Правда, с его голограммой. Шикарный выезд был. Великолепная природа, океан, много необычного. И сам матч выдался суперским — качельный сюжет, победа «Динамо» 3:2.
Дружба с Жутой
Со многими людьми из мира футбола Александр Добриян давно в прекрасных отношениях. А с некоторыми — крепко дружит. Как с литовцем Аудрюсом Жутой.
— С теплотой и грустью вспоминаю ушедших из жизни Яшу Шапиро, Анатолия Капского, Володю Журавля... Вообще по жизни добрые приятельские отношения связывают со многими футболистами. В том числе из золотого состава «Динамо»-82: Гоцмановым, Боровским, Алейниковым, Зыгмантовичем. Жута? Да, с Аудрюсом мы много лет дружим семьями. В 1991 году Малофеев пригласил его из клайпедского «Атлантаса». И Жута сразу проявил себя — забил по голу в двух стартовых гостевых матчах. Это был повод для интервью. Я отправился на тренировку динамовцев. А в 91-м в Вильнюсе случились известные события — демонстрации, штурм телецентра. Литва стремилась выйти из СССР. И начальник «Динамо» Леонид Палыч Гарай, увидев меня, первым делом уточнил: «Что собираешься у Жуты спрашивать?» Отговаривал: мол, рано его рекламировать, да и сказать может что-нибудь не то. Но интервью состоялось — первое для Жуты в Беларуси. То знакомство постепенно переросло в многолетнюю дружбу. Жена его минчанка, здесь Олина мама и сестра живут. А Аудрюс с семьей — в Клайпеде. Играл за сборную Литвы, после того как повесил бутсы на гвоздь был арбитром ФИФА. Даже отсудил три матча с участием сборной Беларуси. Сейчас инспектор и директор футбольной школы. Конечно, переживаем, что в силу обстоятельств нет возможности свидеться. Но, надеюсь, это временно, связи не теряем.
И много баскетбола
Работа Добрияна в «Прессболе» делится на две части: футбольную и баскетбольную. И это тоже его значимая карьерная фишка.
— Баскетбол мне всегда нравился. Играл в школе, в университете. В 91-м в освещении футбольного чемпионата были задействованы все журналисты «ПБ». На хоккее — Бережков и Завадский, на гандболе — Новиков. А баскет оставался бесхозным. Первое время писал нам Алексей Супонев. Я был в теме — для «Чырвонай змены» делал репортажи, интервью. Вот Борисевич и предложил подхватить этот вид. Втянулся быстро и тему с удовольствием закрывал. Как и в футболе, в мире баскетбола у меня много хороших товарищей. С Валерой Дайнеко дружили семьями. Замечательные отношения поддерживаю с Кулем, Кривоносом, Бойдаковым, Кузьминым, Веремеенко, Пынтиковым, Вергуном... Их карьеры развивались у меня на глазах. Парни всегда вызывали у меня не только журналистский, но и человеческий интерес.
Потом, когда в газету стали приходить молодые ребята, баскетбольную делянку толково отрабатывали Дима Навоша, Коля Цынкевич (теперь многолетний пресс-атташе ЦСКА), Женя Чежегов, Леша Вставский, Дима Герчиков, доросший до главреда. Баскетбольный отдел в «Прессболе» всегда был мощный. Так случилось, что сейчас вновь приходится закрывать баскетбол в одиночку. Ничего, справляюсь.
Олимпийский бан
Пожалуй, наибольшее разочарование для Добрияна — отсутствие в биографии олимпийской засечки. Сам он называет это «издержками популярности и свободолюбия »Прессбола«.
— Мимо двух Олимпиад пролетел. Первая — Пекинская. С меня уже даже сняли мерки для пошива костюма, подготовили документы. И в это время »Прессбол« угодил в опалу. Руководство НОКа, Минспорта забанили нашу квоту и лишили аккредитации. Второй пролет — мимо Лондона. Андрюша Вашкевич должен был лететь от нас пишущим, а я — снимающим. И вдруг наверху посчитали, что для »Прессбола« достаточно и одного корреспондента.
Зато в 2015-м съездил на чемпионат мира по гандболу в Катар. Чудесная командировка! Шестеро прессболовцев в бригаде, необычная страна, потрясающий круг общения, три недели феерических впечатлений. Я был задействован исключительно на фото. Ощутил колоссальное удовольствие от рабочего процесса: роскошные арены, классный свет, мегаигроки и супергандбол. А еще получил кайф от съемок зрителей. Это был настоящий болельщицкий интернационал, с разными манерами, эмоциями!
Снова на охоту
На прощание Александр Петрович говорит, что он по натуре — оптимист. Верит, что лучшие времена или вернутся, или настанут. Это касается и белорусского спорта вообще, и »Прессбола« в частности. »Прессбол« для него — как »Ювентус«: ему выпало испытание оказаться в дивизионе рангом ниже, чтобы в соответствии с новыми веяниями времени возродиться. И жить. И быть лучшим.
»Мое фоторужье готово к стрельбе«, — говорит Петрович. »Травка появится, солнышко пригреет — и можно снова на охоту". Такова его спортивная и не только жизнь. О которой ему обязательно нужно написать книгу. И это будет бестселлер.
Фото: из личного архива Александра Добрияна.
Автор: Виктор Казюлин.
Читай еще:
Поделиться:
0
0
0
0
0
