Три недели назад белорусская теннисистка Вера Лапко, устав сражаться с бесконечными травмами, объявила о завершении карьеры. В 25 лет и почти через год после последнего профессионального матча, проведенного 31 января 2023-го. Отличный повод, чтобы подвести черту и расспросить нашу спортсменку обо всем — об архитектурном дизайне и психологии, Арине Соболенко и Иге Свентек, экранизации Михаила Булгакова и многом другом.
— Когда предыдущий раз проводила эти зимние дни в Минске?
— Трудно вспомнить. После участия в Открытом чемпионате Австралии или выступления на других турнирах в США как раз на пару недель возвращалась в Беларусь. А в целом — да, зимовала где-то за ее пределами.
— Физические нагрузки после завершения карьеры остались?
— Хожу на ЛФК в РНПЦ спорта. Есть проблемы с шеей. Ну а так — я не тот бывший спортсмен, который регулярно занимается несколько раз в неделю. Если мне захотелось что-то сделать, потренируюсь. Основная же физическая нагрузка сейчас сводится к тому, что много хожу. Мне это по душе.
— Последнее, что тебя беспокоило и принудило к завершению карьеры, — это колени. На хирургическое вмешательство пока не решилась?
— Рассматривала вариант с операцией. Но проблема в том, что восстановление может быть долгим. Какое-то время не смогу ходить вообще. Потом всему учиться заново. Поняла, что еще одно такое испытание не выдержу. Врачи сказали, что с моими проблемами жить можно. Хотя они могут обостриться, если захочу иметь ребенка. Беременность неизбежно повлечет за собой набор веса, а значит, возрастет нагрузка на колени. Могут «полететь» суставы. В таком случае уже придется лечь под нож. Впрочем, я пока планирую жизнь на два-три месяца максимум. Что будет дальше, загадывать не хочется.
— Тренерской работе этот дискомфорт в коленях тоже помешает?
— На самом деле нет. Полчаса два-три раза в неделю — возможно, это даже полезно. Но если уже полноценный спарринг и игра на счет, конечно, будет непросто. Организм к такому нужно готовить. Вообще теннис из жизни я не вычеркиваю. Когда в середине прошлого года впервые посетили мысли о завершении карьеры, у меня было какое-то отторжение. Не хотела вообще никакого отношения иметь к теннису. По истечении полугода эмоции улеглись. Поняла, что в моем возрасте и с таким опытом могу быть ценным специалистом для Беларуси. Все же получилась довольно успешная профессиональная карьера. Минспорта уведомила еще осенью, что собираюсь завершить выступления. Пока, правда, оттуда никаких предложений о работе не поступало.
— Детей смогла бы тренировать?
— Мне кажется, это не совсем мое. А вот с теми, кто постарше, кому 15-16 лет, кого не нужно заинтересовывать, думаю, поработала бы. Прекрасно помню этот переход из юниоров в профессионалы, знаю все подводные камни.
— Слышал, что параллельно ты увлеклась дизайном.
— Это хобби, которое всегда со мной. Сейчас как раз получаю соответствующее образование. Вообще архитектурой увлекаюсь с очень давних пор. Когда была на турнирах, часто запечатлевала красивые сооружения. Если говорить о конкретных городах, я в восторге от Вены. Касательно ее обустройства нет вообще никаких замечаний: и велодорожки, и зеленые зоны, и историческая красота, которая гармонично сочетается с современными зданиями.
— Можешь и с этим делом связать профессию?
— Повторюсь: от тенниса себя не ограждаю. Быть где-то рядом, каким-то советником, делиться опытом и знаниями, которые у меня, уверена, есть, — почему нет? Но никаких предложений от БТФ пока не было, поэтому и решила воспользоваться этой возможностью, чтобы заняться тем, что тоже нравится.
— Из-за пределов Беларуси не звали?
— Со многими связывают неплохие отношения, есть, конечно, контакты, с руководителями академий, но… Не хотелось бы привязываться к другой стране, потому что у мужа тоже своя работа и свои воспитанники.
— С наличием свободного времени и телеграм-канал твой теперь будет регулярно обновляться?
— Я, конечно, пообещала подписчикам, что буду почаще писать. Но это не значит, что каждый день. Ты как журналист лучше меня знаешь, что творить из-под палки не получается. Однако иногда вдохновение меня посещает. Нередко есть чем поделиться. Раньше времени не было совсем, а сейчас его побольше. Так что теперь чаще буду о себе напоминать.
— В последнем сообщении ты сделала лестный отзыв на фильм 2023 года «Мастер и Маргарита».
— Мне нравится, что режиссер привнес какой-то авторский взгляд, не слепо следовал роману, а использовал свое, оригинальное, прочтение. Ведь десятисерийная картина Владимира Бортко 2005 года — это строго экранизация романа Михаила Булгакова. А новый фильм снят по-другому. В центре его рассказа — именно Мастер. И он более понятен. Необязательно читать произведение, чтобы уловить смысл. Опять же в фильме Бортко есть эпизоды, которые невозможно до конца понять, если не читал Булгакова. А я в свое время как раз не читала.
— Сейчас с наличием свободного времени вернулась к книгам?
— Да. Хотя и сложновато концентрировать внимание... Считаю себя в достаточной степени думающим и не глупым человеком. Но мозг так устроен… Наверное, это своего рода тоже мышца — как и другие в нашем организме. Если ты его регулярно не тренируешь, он отказывается работать. И вот через обучение, через чтение книг возобновила тренировки для своей головы.
— Что тебя сейчас тренирует?
— Параллельно несколько книг. Одна — «Краткая история человечества» Юваля Ноя Харари. Научно-популярная литература на тему антропологии, эволюции человечества. Вторая — монография Евгения Понасенкова «Первая научная история войны 1812 года». Меня в принципе привлекает история. В ней есть ответы на многие вопросы, которые актуальны сейчас. Можно увидеть определенные ошибки, которые привели к сегодняшним проблемам.
— Вот давай и копнем глубже. На протяжении всей профессиональной карьеры ты совмещала одиночку с парными выступлениями. Не жалеешь? Ведь она, не исключено, и отнимала силы, подтачивала здоровье.
— Не соглашусь. Она точно не провоцировала травмы. Пара для меня всегда была своего рода дополнительной тренировкой. Я относилась к ней тоже серьезно, тем не менее одиночке всегда уделяла приоритетное внимание.
— Есть еще такое мнение: карьера Веры Лапко могла бы быть более успешной, если бы не ее характер — чересчур мягкий. Согласна?
— Хороший вопрос. И трудный. Всем, что думаю по этому поводу, делиться не стану. Но вектор, думаю, уловили правильный. Я действительно гиперчувствительная, ранимая, на все обращаю внимание. Меня могут потревожить мелочи. Хотя, кажется, в последнее время я чуточку изменилась. Потому что в процессе бесконечных тренировок и соревнований не всегда удается посмотреть на себя со стороны. Но в целом согласна: где-то, наверное, мне не хватало крепости. Ведь спорт — это борьба характеров. С трудолюбием у меня проблем никогда не было, а вот эта сила где-то была заточена внутри, и я только в конце карьеры начала ее как-то выпускать.
— Когда в быту последний раз срывалась?
— Да не такой я человек, чтобы повышать голос или что-то в этом роде. Хотя был какое-то время заскок — чрезмерный перфекционизм. Но однажды поняла: хуже всего с этим живется мне. Например, стул плохо задвинут, а меня это беспокоит, что, естественно, ненормально. Так что и не припомню, когда последний раз на кого-то кричала. Есть у меня, правда, кролик, который грызет плинтусы. Не то чтобы на него срываюсь, а так — притворно ему выговариваю.
— С 2017 года ты перестала пользоваться поддержкой государства. Это был осознанный выбор?
— Для начала нужно пояснить, как это все выглядит в теннисе. У меня был трехсторонний договор с БТФ и Банком развития. Ты пишешь смету, подаешь ее не позже определенного срока. А у нас это, скажем так, не всегда возможно. Хватает форс-мажорных обстоятельств, которые могут изменить планы. Иногда они корректируются в одночасье. В течение одной поездки ты можешь запланировать участие в пяти соревнованиях, но усталость или травма вынуждают от выступления на последнем отказаться. Или едешь на два турнира, а потом бесконечно отчитываться… Короче, эта привязка была очень неудобна. Когда же трехсторонний договор был изменен на двусторонний, прокладывать маршрут стало гораздо проще. Я смогла целиком сконцентрироваться на теннисе и где-то через полгода впервые зашла в топ-100.
— Если попадаешь в топ-100, в женском теннисе уже реально зарабатывать?
— Здесь от многих нюансов зависит. Меня на соревнованиях сопровождал только тренер. Но кому-то нужно обязательно возить с собой тренера по ОФП, массажиста, психолога. Все очень индивидуально. Вообще, знаешь, почему все стремятся попасть именно в топ-100? Это гарантированное участие в основной сетке турнира «Большого шлема». А значит, призовые в размере $50 тысяч только за первый раунд, 200 — за сезон. И тогда уже можно планировать какие-то расходы.
— К психологам ты вроде бы вообще относишься с недоверием?
— Многим психологам прежде всего надо разобраться в себе, а не помогать другим. Не спорю, что есть среди них и объективные специалисты. Правда, даже они зачастую не могут погрузиться глубоко в проблему и находятся дальше от истины, чем требуют от них профессия и квалификация. В простых ситуациях психологи способны тебе помочь, но чаще всего они, грубо говоря, дают таблетку, а не докапываются до сути. Я просмотрела на ютубе ролики более чем трех десятков специалистов в области психологии, с немалым количеством просто общалась — и пока нашла только одного, к кому бы прислушивалась. Его зовут Дмитрий Мелешко, он из России.
— В свое время ты пересекалась сразу с несколькими теннисистками, которые входят в элиту ВТА-тура…
— С Ариной Соболенко мы на профессиональном уровне не встречались ни разу, но росли вместе и играли лет с десяти друг против друга, а то и раньше. И в детстве победы вообще делились примерно поровну — 50 на 50. И, хотя у Арины по юниорам как раз не было успехов, она являлась опасной конкуренткой. С ней всегда было тяжело. А с 18-19 лет Соболенко стала меня обгонять. Я чувствовала, что стою на месте, а она настолько быстро прогрессировала — буквально с каждым месяцем! Трудилась, конечно, много: по семь-восемь часов в день.
— Пять лет назад ты играла и против Иги Свентек. Могла тогда представить, что в будущем она станет лидером мирового рейтинга?
— На самом деле никогда об этом не думаешь. Ты просто противостоишь кому-то и либо чувствуешь определенный потенциал, либо нет. А сказать, насколько она его реализует, нельзя. Можно лишь ощущать, что с той или иной теннисисткой в хорошем смысле что-то не так. Что есть в ней что-то особенное. Вот у Свентек, безусловно, это чувствовалось. Не в плане техники или игры, а, скорее, в плане того, как работает мозг. Кстати, у нее могла ведь и выигрывать. Взяла первый сет, затем вела во втором, но…
— Встречалась ты и с четвертой ракеткой мира Джессикой Пегулой…
— …И дважды у нее выиграла. У Пегулы очень состоятельные родители, отец — владелец клуба по американскому футболу «Баффало Биллс». А это, сам понимаешь, какие деньги. Так что у нее никогда не было финансовых проблем. Пегула была обеспечена всем — лучшими тренерами, современными знаниями и опытом. И она этими условиями грамотно распорядилась. Но в то же время сама Джессика очень простая, не мажорка. У нее нет заносчивости, свойственной детям богатых родителей.
— Кому из сегодняшних элитных теннисистов симпатизируешь?
— Нравится Янник Синнер. Новая, ничуть не похожая на других, звезда. Он интроверт, стеснительный, скромно себя ведет. Мне бросилось в глаза то, как он «съедает» время. Не дает сопернику продышаться. Если Новак Джокович плетет комбинационные сети, то Янник буквально вгрызается сразу и не отпускает. Причем стиль уникальный — по нему он не похож ни на Новака, ни на Рафаэля Надаля, ни на Роджера Федерера.
— Назови три самых ярких эпизода карьеры.
— Первый — это, бесспорно, победа на юниорском «Australian Open». Второй — пожалуй, вход в топ-100, где пребывала почти полтора года. Третий — это одна из первых побед на 25-тысячнике в США летом 2017 года. Тогда почувствовала, что в игре произошел какой-то прорыв.
— Что бы сейчас посоветовала Вере Лапко, которая только-только вышла из юниорского возраста?
— Верить в себя, знать, что ты способна повлиять на многое, и быть сильной.
Автор: Григорий Трофименков.
Фото: личный архив Веры Лапко.
Поделиться:
1
5
0
0
0
