Олег Янковский называл свою роль Сергея Макарова в «Полетах во сне и наяву» лучшей в карьере. Хотя, узнав, что картина будет сниматься на киностудии Довженко, по понятной причине решил тут же отказаться. Но Никита Михалков его переубедил, потому что верил в талант своего друга режиссера Романа Балаяна.
У того была собственная история полетов совсем взрослого человека, который только во сне и жил. Эту тему легко подхватил и принял как свою Виктор Мережко, которому тоже было лишь чуть за сорок.
Впрочем, работа знаменитого советского сценариста была переиначена почти полностью в характерной балаяновской манере. Но хуже от этого она не стала.
Фильм пробил-таки раздражение самой идеологически выверенной киностудии страны, не лег на уже уготованную полку и стал ее номером один за всю историю советского проката, вызвав восторг критиков и одобрение зрителя, в том числе западного.
Странное дело, мой герой почему-то вызывает стойкую ассоциацию с Макаровым Янковского. И дело, конечно, не в названии киностудии — просто он тоже кажется бесконечно одиноким.
И это чувство лишь укрепляется во время нашего разговора. Ведь Владимир Иванович Довженко за 73 года жизни потерял не только дочку, но и любимое дело.
Трудно найти болельщика, который не знал бы о программе «Силач», выходившей на белорусском телевидении 11 лет, — уникальном проекте на территории бывшего СССР. В ней разговаривали, дрались и ставили рекорды чуть ли не в каждом выпуске. Бойцы, чемпионы и рекордсмены менялись, как в калейдоскопе. Неизменным оставался лишь ведущий — блестящий, энергичный и невероятно популярный.
Но как же быстро пролетает мирская слава…
— Как спится, Владимир Иванович, что снится?
— Открываю глаза и думаю: «Зачем я проснулся?» Мне уже немало лет, три раза коронавирусом болел. И он, скотина, дал осложнения. Как будто своих болячек не хватало…
Ну а сны… Я им всегда придавал большое значение. Долгое время занимался астрологией и сейчас это дело люблю. Каждое утро смотрю сонники. Кто-то посмеется, но Водолей и Дракон — если кто не знал, это человек, который в жизни интересуется всем.
Сейчас работа уже практически не снится, но раньше не мог спать нормально. То на эфир опаздываю, то в выпуске новостей счет неправильно указываю… Кошмар телевизионного журналиста.
Начал писать в фейсбуке — нашел свой способ борьбы с деменцией и Альцгеймером. Но это снова не про сон. Что-то озаряет — вскакиваешь в два часа ночи и начинаешь записывать мысль. Оно интересно, конечно, но для здоровья не очень хорошо…
— Газетчики со стажем приходят потом к закономерному выводу, что надо писать книгу воспоминаний, а телевизионщики, вероятно, грезят о сценарии художественного фильма.
— О, в моем фильме было бы много героев… Всегда имел широкий круг общения — от бандитов до космонавтов. Не считая, само собой, огромного количества людей из спорта.
Я уже про алкоголиков не говорю! Живу в таком районе, что их вокруг много и они мне постоянно встречаются. Попросят рубль или два, и я не отказываю. Я для них серьезный и уважаемый человек. Не только из телевизора, но и из горсовета, где когда-то был депутатом.
«Иваныч, как здоровьице? Хотя, конечно, сейчас оно у всех не очень, но вам же как депутату доплачивают что-то, да?» — «Нет, только пенсия…» — «Ну а пенсия-то какая?» — «1 000 рублей». — «Нет, ну что-то же еще вы должны были иметь…»
Замолкают, задумываются. А мне неудобно, что разбиваю их неистребимую веру в то, что если хоть один раз попал в начальники, то жизнь удалась.
Не выдержал как-то раз: «Ладно, только между нами… Каждому депутату на улице, где он живет, выделили по пять персональных мусорок, и только он может там бутылки собирать». Озадаченно переглядываются: «Так это, Иваныч, бутылки же вроде сейчас только на бой берут…»
Я только загадочно улыбаюсь — до тех пор, пока один другого не бьет по голове: «Я же тебе говорил, что где-то принимают как раньше! Не могут не принимать, просто от народа скрывают!»
А назавтра у моих ворот стоит целая авоська с пустыми бутылками… Мол, такая тебе, Иваныч, наша уважуха, мы на твоем «Силаче» выросли и до сих пор его смотрим. И жаль мне этих аликов с их незамысловатым враньем, потому что в интернете, может, и найдется пара выпусков, но я точно знаю, что они и понятия о ютубе не имеют…
Впрочем, самое интересное в том, что через неделю позвонил знакомый режиссер с «Беларусьфильма»: «Говорят, ты бутылки собираешь. Не хватает на хлеб?»
— «Мусорщик» тоже хороший заголовок, но я больше к киностудии Довженко склоняюсь…
— А я ведь во ВГИК на режиссерский поступал! Это когда уже работал на телевидении — в 1996-м. Прошел первый тур, а потом сообразил, что с такой фамилией меня вряд ли возьмут. Тем более мастерская была Владимира Наумова и Александра Алова — они наверняка потом сказали бы: «Володя, ну куда ты лезешь! Не позорь фамилию легенды, а?..»
Кстати, Александр Петрович был моим родственником. У моей бабушки Елены Борисовны, прожившей 92 года, были его рисунки — Алов, как известно, до начала кинематографической карьеры работал художником.
И справедливости ради надо сказать, что во ВГИК поступали очень талантливые люди, так что даже при всем старании мои шансы были невелики. Я ведь не считаю себя гениальным режиссером или журналистом.
Хотя кино, конечно, очень интересная штука.
В моем фильме обязательно был бы Анатолий Гантварг. У вас было интервью с ним с очень хорошим и, главное, правдивым заголовком.
Анатолий Гантварг: чемпион мира по женщинам
Нет, Толя не был донжуаном, который волочился за каждой юбкой. Но женщины сами слетались на него, как мотыльки. Причем он ничего для этого не делал.
Женщины — загадочные натуры, но их всегда привлекали мужской интеллект и надежность. А в этом плане Толя как стена: не предает друзей и всегда готов прийти на помощь. Очень ценное качество, которое по-настоящему начинаешь ценить только с годами.
С Анатолием Гантваргом
Еще один герой вашего проекта и тех же шашечных дел мастер — Миша Кац. Он тоже невероятно располагает к себе женский пол, в совершенстве владея искусством комплиментов — в мягкой вахтанговской манере, как он сам выражается.
Между Зоей и Леной. «Женщину обмануть легко, а попробуйте ребенка»
И вот что странно: в этом рейтинге дамских угодников (а я знаю очень многих спортсменов из разных видов спорта) первые места занимают шашисты — как мы понимаем, отнюдь не самые атлетичные представители большого спорта.
И это, на мой взгляд, довольно обнадеживающий фактор для мужиков. Рост и объемы бицепсов не работают — харизма и феромоны побеждают их с явным преимуществом.
С Михаилом Кацем и Анатолием Гантваргом
— Интересен ваш топ самых привлекательных спортсменок.
— Обязательно включу сюда очень симпатичную нашу олимпийскую чемпионку Янину Корольчик. Она составляет невероятно гармоничную пару с Володей Провалинским. При том что у них весьма приличная разница в возрасте — 28 лет, что опять же разбивает все имеющиеся на этот счет шаблоны. Мол, у таких браков недолгая история.
Хотя вспомним того же Наумова. Их союз — уже маститого режиссера и совсем юной Натальи Белохвостиковой — продлился почти полвека!
Володя не только народный артист Беларуси и мастер спорта по боксу, но еще и потрясающий парень, который для друзей делает все: найдет врача, поможет по любому вопросу — только обратись.
У Яны и Володи такая же прекрасная дочка Даша, и мне очень нравятся такие красивые жизненные истории.
Наталья Бородина — первая белорусская топовая теннисистка, воспитанница Аркадия Львовича Эйдельмана, чемпионка Европы — была очень интересной девушкой. Уже тогда этот вид спорта становился элитным — теннисисты больше зарабатывали, чем остальные наши спортсмены. И между ними и журналистами уже существовала дистанция.
— С Наташей Зверевой она увеличилась до невероятных размеров.
— Наташа играла в финале Открытого чемпионата Франции в 1988 году, что для тех времен было сопоставимо с полетом Гагарина в космос. И когда она прилетела в Минск, я пригласил ее на Коммунистическую для записи интервью.
И вот по коридорам телестудии идет она — 17-летняя девушка, которая поразила западный мир и влюбила в себя весь СССР. Вся такая красивая, одетая как иностранка, с такой прической, которой здесь отродясь не видывали.
А ей навстречу лидер нашего телевизионного профсоюза — не будем называть ее фамилию. «Кто вы такая?» — «Да я вот на интервью пришла…» — «Так, марш в парикмахерскую. Помойте голову!» Ну и все в этом духе.
Хорошо, что интервью было не в прямом эфире. Наташа замкнулась, и мне довольно долго пришлось выводить ее из этого состояния. Не могу передать, как мне было неудобно и что я испытывал внутри себя…
А вообще с телевидением связано много историй. Я туда пришел в 1978-м, через 5 лет после того, когда умер руководитель спортивного отдела Евгений Васильевич Новиков — знаменитый штангист, чемпион Европы и СССР. Человек с большим чувством юмора, оставивший после себя массу смешных историй. И, на всякий случай, орденоносец и герой войны.
Однажды к нему в гости приехал Юрий Власов на своей «Волге». А тогда считалось особым шиком поехать в Вильнюс, благо до него из Минска было недалеко, и там можно было хорошо провести время. А как могут проводить время штангисты-супертяжи? Ответ очевиден.
Но была одна проблема — жена Евгения Васильевича Тамара, которая зорко следила за тем, как отдыхал ее супруг и какие злачные заведения посещал.
Вот, кстати, типичная картина: после получения гонорара Новиков прикидывает, куда пойти отметить это радостное событие. Начинает перечислять заведения: «Так, про это Тома знает. Там я тоже был. А вот в ресторане аэропорта — никогда. Туда и двинем, ребята!»
Через какое-то время в редакцию приходит супруга. «Где Женя?» — «Так ушел уже, домой, видимо…» — «Ага, домой, как же…» И тут она начинает размышлять: «Так… Там он был, про то место я тоже знаю. Думаю, рванет в аэропорт, там его и буду искать…»
— Положим, в тот власовский раз Новиков мог сказать о срочной командировке в Вильнюс.
— Он так и сделал. Но вот незадача: по дороге они наткнулись на «жука», который свалился в кювет. А рядом сидела немка, туда его и сопроводившая.
Понятно, что наши богатыри остановились и, немало поразив мощью бедную немку, подняли машину и затащили ее обратно на трассу. После этого Женя и Юра поехали в Вильнюс, а немка — в Минск.
Но туристка была настолько восхищена силой этих ребят, что сфотографировала их, когда они вытаскивали этого «жука». Но это еще полбеды. Главное, что вместе с той пленкой она отправилась прямиком в редакцию невероятно популярной тогда газеты «Знамя юности».
Рассказ немки ожидаемо заинтересовал журналистов, а когда после проявки пленки Новиков и Власов были опознаны, то материал о прекрасном поступке двух советских богатырей оперативно отправился в номер.
Найти человека, который тогда не выписывал бы «Знамя юности», было сложно.
Днем Тамара приехала на работу к Жене, который, надо признать, был несколько несвеж после ночных возлияний с Власовым. «Так что там в Вильнюсе, говоришь?» — «Ой, Тамара, такая беда... Ночные съемки, правительственный заказ» (так, кстати, оправдывало свое отсутствие не одно поколение телевизионщиков, в том числе и я).
«А ты газеты читаешь?» — «Конечно, я же руководитель, это часть моей работы…» — «Ну так посмотри, часть твоей работы» — и под нос ему «знаменку».
— Да уж, обложили Евгения Васильевича. Но ведь гонорары было необязательно отмечать в ресторане, редакция тоже могла сгодиться.
— Еще одна история. В день гонораров к телевизионщикам заходил Михаил Супонев — тогдашний собкор «Советского спорта» по нашей республике. Который, к слову, признавал только папиросы «Беломорканал» стоимостью в 22 копейки.
И вот до открытия кассы остается где-то час. А начать праздник уже хочется. Ребята сбрасываются, и как раз хватает на бутылку. Сало, хлеб и лук уже припасены и даже нарезаны.
Бросается жребий — в гастроном под шпилем на улице Коммунистической выпадает идти Новикову. Он честно отстаивает очередь в отделе, и продавщица Жанна, уже хорошо его знающая, предлагает, перечисляя ассортимент привезенной водочки: «Русская», «Московская», «Экстра»…
Там разный ценовой диапазон, и Евгений Васильевич задумывается, пересчитывая смятые рубли и мелочь. Делает он это довольно долго — до тех пор, пока ему сзади на плечо не кладется рука.
Те, кто смотрел «Операцию Ы», этот момент хорош помнят. Только в роли Вицина выступает тогдашний председатель телерадиокомитета: «Евгений Васильевич, ну не задерживайте же очередь!»
Новиков кладет на прилавок деньги: «А дай-ка ты мне, Жанна, на все папирос!» Потом возвращается на студию и с порога бросает всю авоську в Супонева: «На, подавись своим Беломором»!
А случай в Бобруйске!
— При слове Бобруйск собрание болезненно застонало, все были согласны ехать в Бобруйск хоть сейчас.
— Евгений Васильевич особенно любил этот город, в нем проживал его друг — генерал. Там программа была раз и навсегда утвержденная: сначала банкет в ресторане, а потом продолжение в номере.
Коллеги, приехавшие утром, застали шефа в таком состоянии, что строго-настрого запретили портье выпускать того из номера — разумеется, закрыв последний на ключ. И уехали на съемки.
Когда наш герой проснулся, то, само собой, стал ломиться в дверь. Но старая постройка, сами понимаете… И что делать, если горничная отказывается открывать дверь, а поправить здоровье надо? И тогда он начал чутко прислушиваться ко всем шагам за дверью.
И вот он, подарок судьбы. Мимо проходил понимающий человек. Ему в щель под дверью (старая, опять же, постройка) выдается «пятерка», которая через полчаса превращается в искомую бутылку. Но как передать?
— На веревке через окно, что ли?
— Нет, это сразу привлечет внимание, в котором точно никто не был заинтересован.
— Тогда сдаюсь.
— Старая школа. Это сейчас говорят: «олды» — да что они понимают… Они понимают, да еще как! Люди, выросшие в СССР, были куда предприимчивее нынешних корифеев мобильных телефонов.
Короче, тогда в каждом гостиничном номере имелись графин и два стакана. А располагался сей натюрморт на подносе, который и был выбран вместо тары.
Новиков просунул его под дверь, сердобольный товарищ заполнил доверху жизненной влагой и вернул обратно. Когда коллеги вечером открыли дверь и вошли в номер легендарного штангиста, то с изумлением обнаружили, что он был весел и пьян:)
А вот случай из тех времен, когда Новиков тренировался в составе сборной СССР. Однажды он нарушил режим и попался. И встал вопрос о его отчислении со сбора.
Что сделал Женя? Пошел к главному тренеру и рассказал, что он не просто так, а «жена при смерти, кто знает, сколько еще протянет… А я вот тренируюсь и не знаю ничего, но очень сильно переживаю…»
Все же живые люди — вошли в положение, конечно. Мол, Женя, мы тебя понимаем, ты в команде, держись и не беспокойся, все будет хорошо.
А Тамара-то не в курсе, что она при смерти. Зато хорошо знает, что ее муж любит поесть. И вот она, навьючившись сделанными дома пельменями и всякими разносолами, возникла аккурат к утренней зарядке сборной. Немая сцена…
А после зарядки Женя отправился со всем этим съестным припасом к главному тренеру — замаливать грехи.
Мы потом сделали мемориал Новикова. Он всегда проходил в конце года и очень радовал штангистов — на нем можно было успеть выполнить норматив мастера спорта. Но потом этот турнир как-то затерялся и навсегда пропал из календаря.
— Штангисты — особенные люди. Очень наблюдательные и практически всегда рассказывают массу историй о своих нечистоплотных конкурентах и мстительных главных тренерах.
— Есть такое. Вот у борцов другое отношение друг к другу. Может, это про тактильность ощущений. Те все время соприкасаются друг с другом, а значит, чувствуют чужое тело и кровь. И это связывает. Посмотришь потом, а ведь многие белорусские борцы занимаются бизнесом — и именно с теми людьми из России, Казахстана и других стран, с которыми раньше тренировались.
А у штангистов этого нет. Их соперник — холодная стальная штанга. А когда отрабатываешь технику, то за тысячами повторений наблюдаешь в отражении самого себя в зеркале. И что это, как не нарциссизм?
— В вашей легендарной передаче «Асiлак» за 11 лет перебывали, кажется, все самые могучие атлеты страны.
— И еще очень много других удивительных людей. Скажем, Коля Шахлевич. То, что он творил, не поддается описанию. Вот сейчас думаешь: как такое вообще можно совершить? А тогда, в так называемых лихих 90-х, все воспринималось как-то легко — мол, вот такие ребята у нас есть!
Что он делал: острый конец меча упирался ему под кадык, на его спине укладывали плиты, и кто-то разбивал их кувалдой. Спицами прокалывал себе руки…
Однажды мы отъехали в парк недалеко от Макаенка, и Коля говорит: «Я вам сейчас кое-что покажу, включайте камеру». Садится спиной к дереву, прислоняет к себе какую-то деревяшку и просит водителя нашего уазика, чтобы тот на него наехал: «Ты не бойся, газуй, как сможешь, все будет хорошо».
Хотя, по идее, бояться надо Коле — а ну как машина раздавит грудную клетку? Но нет, только улыбается. Газ прибавляется, а колеса машины буксуют!
А Слава Хоронеко? Дворец водного спорта. Гиря 32 кило, с которой он опускается на дно и, сидя в шпагате, поднимает там ее 32 раза за 51 секунду. Мы снимали этот трюк для программы «Слабо?», которая была очень популярна на российском телевидении.
И вот, когда все закончили, оператор говорит мне: «Вы знаете, не получилось…» Слава: «Так я могу повторить!» Снова лезет в воду, и на сей раз все получается. Помню, что наша уверенность в Хоронеко была беспредельной — только в моей студии он установил 30 рекордов. А вот сейчас думаю: а что, если бы тогда, во второй попытке, все пошло не по плану?
Вот эти наши белорусы — это не про голы, очки и секунды. Коля и Слава занимались другим делом — они показывали, что возможности человека гораздо шире того, что мы о них представляем.
Но больше всех меня поразил знаменитый француз Анри Решатен — человек-баланс, который был известен целым сонмом рекордов из книги Гиннесса. Он жил в палатке, установленной на канате на высоте 25 метров, преодолевал уникальным образом Ниагарский водопад на мотоцикле, балансировал, сидя на двух стульях на крыше гостиницы «Россия» в Москве…
У нас в студии высота была меньше — метра полтора. Но француз повторил этот трюк — один стул стоял нормально, а другой на двух задних лапках. Как можно находиться в таком положении, сохраняя равновесие, для меня до сих пор остается загадкой.
Мы потом разговорились, и он рассказал, что начинал с «Тур де Франс». Прошел всю дистанцию, а это около 3,5 тысяч километров — на ходулях за 110 дней.
— Интересно, какой у него был гонорар за приезд в студию белорусской программы.
— Тогда было много спонсоров. Примерно таким же образом мы устроили в студии программы бой за звание чемпиона Европы по кикбоксингу между нашим Игорем Шараповым и итальянцем Бруно Компильи.
Справа сидели бандиты, а слева — тогда еще майор, а в будущем министр МВД Владимир Наумов с коллегами. Такие были постперестроечные времена, и это абсолютно не удивляло ни одну из сторон.
Меня же больше всего волновало, сколько времени продлится этот бой, потому что он проходил в прямом эфире. К счастью, поединок шел все 8 раундов, и Игорь одержал победу решением судей.
После этого, правда, меня чуть не хватил удар. Обрадованные болельщики рванули на ринг, а так как они, понятное дело, были ребятами до предела простыми, то все их восторги, выраженные общеупотребительными выражениями, могли запросто улететь в эфир.
Положение спас режиссер Валера Пестов, который сразу убрал шумовые пушки. Иначе следующая программа просто не вышла бы в эфир.
— Что поделать, в те времена спортсмены составляли главную силу рэкета, терроризировавшего все дороги, ведущие на запад.
— Да, останавливали автобусы, заходили в салон и говорили традиционное: «Вас приветствует компания такая-то… Заплатите страховочку…»
Знаю одного известного белорусского спортсмена, который, возвращаясь из Германии, гнал на родину купленную машину. В Польше у него ее отобрали, привязали голым к дереву, и, если бы не лесник, нашедший его на второй или третий день, то он там просто умер бы.
Но он запомнил тех ребят и сказал мне: «Найду уродов и отомщу!» И он действительно их потом нашел и отомстил. Думаю, с помощью своих товарищей по спорту. Как он это сделал — так и осталось тайной. Во всяком случае, от подробностей он уклонился.
Но, зная его, думаю, что к дереву эти ребята тоже были привязаны — это как минимум…
Как-то поехали в Грецию со сборной Беларуси по боксу. Менеджер команды Олег Кашевский купил арбалет — диковинку по тем временам. И мы его всю дорогу рассматривали.
И вот ночью нас подрезала машина. Водитель открыл двери, и в салон зашли трое крепких ребят. В салоне зажегся свет: «Вас приветствует страховая компания…»
Олег не растерялся: «Тут едет национальная сборная по боксу». И достал арбалет. Те еще ничего не поняли, а наши ребята, проснувшись, восприняли остановку как санитарную и потянулись к выходу.
— Чем все закончилось?
— Гостей как ветром сдуло. Один, правда, успел крикнуть на прощание: «Пацаны, если вас там дальше тормознут, скажите, что Валет разрешил!»
Еще случай. Была такая организация «Детский диабет», я входил в президиум. У меня дочка тоже болела, умерла потом, к сожалению. Много операций, две пересадки почки и последние годы на диализе...
Так вот, мы возили наших детей в Польшу на оздоровление. Ну и, понятно, что-то везли с собой на продажу. То время было голодное.
На обратном пути остановились на ночлег в Быдгоще — кто в отеле, кто в автобусе остался. Утром я вышел на улицу и направился к автобусу, а по дороге меня догнала компания крепко сбитых ребят — со сломанными ушами и помятыми носами.
И один из них: «О, Силач!» Второй: «Какой еще Силач?» — «Да ты что, телевизор не смотришь? Тот самый!» — «А-а, точно!» Узнали. Остановились, разговорились.
«А чего вы тут?» — «Да детей возили, а вы?» — «А мы на экскурсию сейчас пойдем вон в тот автобус, нам какие-то дуры вчера водку предлагали за злотые. Сейчас мы все у них бесплатно заберем».
У меня пот на лбу проступил. Ребята, говорю, это мой автобус.
Они переглянулись: «Ну, тогда им повезло…» Их шеф потом мне сказал: «Вы там привет передавайте…» И назвал прозвище одного нашего известного спортсмена, который тоже когда-то начинал с таких рейдов по тылам условного противника.
— Однако вернемся от бандитов к людям удивительным. Михаил Васильев, кажется, еще один из таких.
— Да, после Решатена для меня это второй невероятный человек. Он мог примагнитить к себе тяжести, которые весили в два раза больше, чем он сам. У меня дома хранится плита в 62 кило — довольно скромный вес для него. Но когда после окончания трюка Миша уронил ее в студии, то два ассистента поднимали эту плиту с пола в течение 10 минут.
У Миши, впрочем, было и много других способностей. Лозоходство, например. Раньше так воду искали — с помощью двух проволочек. Как-то ко мне пришел: «Хочешь, покажу место, где ты от домочадцев скрываешься?» И действительно нашел — именно там я предпочитал работать.
Васильев мог снять родовое проклятье. Но это сложное дело — за 5 сеансов терял в весе до 5 килограммов. Карму менял, людей лечил. Ему уже 70 лет, до сих пор этим занимается в родных Чебоксарах.
— По идее вы могли бы организовать с ним мощный кооператив по зачистке кармы и проклятий.
— Это да, возможностей было много. Но я же работал за идею. Мне хотелось показать и возможности человека, и наших ребят — прекрасных спортсменов, которые успешно отстаивали честь страны на чемпионатах мира и Европы.
Ну, не были они футболистами или хоккеистами, которые и зарабатывают в разы больше, и о которых пишут тоже несоизмеримо чаще. Ни с кого и никогда не брал денег.
Один раз только мне наш знаменитый спортсмен дал 50 долларов: мол, Володя, какую же ты сумасшедшую популяризацию нашей борьбе даешь… Да и то те деньги мы поделили со съемочной группой.
Не, я все-таки рад, что выходила такая передача. Таких же не было больше ни в одной стране бывшего СССР. А мы постарались всех вспомнить.
Помню, на первой программе у нас были Иван Петрович Логвинович и его любимый ученик Леня Тараненко, выигравший чемпионат Европы, между прочим, в возрасте 40 лет. И потом все покатилось… 150 выпусков выдали в эфир.
Логвинович вообще уникальный человек. Под Ганцевичами есть деревня Люсино, где остался его родительский дом. И, как рассказал потом мой приятель, работавший на местном цементном заводе, в один прекрасный день к нему приехал Петрович: «Мне нужен цемент, хочу построить в Люсино спортивный зал для ребятишек».
И он за свои деньги начал там его возводить — уже в возрасте под 80 лет. Даже успел залить фундамент… Он до сих пор там — как памятник для человека-чудака, который мечтал готовить олимпийских чемпионов и считал, что Леня — это только начало.
Леонид Тараненко и Иван Логвинович
Все тренеры сборной СССР его боялись и даже запрещали появляться на сборах. Но Иван Петрович все равно ехал туда и вез своему любимому воспитаннику мед, орехи и сало — продукты, на которых вырос самый сильный человек планеты. Ну и самогоночку, конечно, которую считал прекрасным восстановительным средством.
Павел Яковлевич Зубрилин — тренер Валерия Шария — тоже был человеком своеобразным. Очень следил за мужским здоровьем и первым делом, когда приехал ко мне на передачу, осведомился: «Тебе бобровую струю дать?» Нет, говорю, пока вроде не надо… «Ну, ты смотри, это дело такое…»
Он другой человек, совсем не Логвинович, зал в деревне точно строить не стал бы. Но такой же целеустремленный и амбициозный, потому что иначе в спорте олимпийского чемпиона не вырастишь. Такой мощный крестьянин, который попал в большой город и ни за что оттуда уже не уедет.
С Александром Курловичем в последний раз встретились в «Юбилейке». Хороший парень, прекрасный атлет. Оказывается, у него было больное сердце, с которым он, тем не менее, поднимал сумасшедшие веса и два раза стал олимпийским чемпионом. А мог бы и в третий, если бы не помешала травма.
Мне кажется, что турнир в его честь — одного из лучших супертяжей в истории мировой тяжелой атлетики — мог бы стать визитной карточкой Гродно на многие годы.
А ведь сколько у нас талантливых журналистов, которым тоже можно было бы посвятить памятные турниры. Например, футбольных комментаторов. Коля Петропавловский, Игорь Коленьков…
Калина красная: таких не делают уже. Памяти Игоря Коленькова
С Николаем Петропавловским
А Леня Малявский? Уже, наверное, и не помнит его никто. Предтеча Владимира Новицкого и Сергея Новикова. Леня сам играл в футбол за гродненский «Неман». Журналистского образования не имел, зато у него был свой стиль.
Ничто человеческое ему было не чуждо. И выпить он был совсем не дурак. Деньги любил и собирал. Хотя, на мой взгляд, человек, наполняющий «десяточками» пустую бутылку из-под шампанского, настоящий мазохист.
— Знаю я эту историю: мол, если набрать такой мелочи доверху, то будет 300 рублей.
— Если бы — 400!
— Так это же другое дело:)
— Сумасшедшие деньги, две зарплаты журналиста вместе с гонорарами! Помню, Леня с женой получил квартиру, нас с ребятами из редакции позвал помочь. Пока ждали обстановку, которую везли из Бобруйска, успели все вместе приговорить не одну бутылочку.
Ну а потом, когда все приехало, решили начать с венского шкафа — самого тяжелого предмета. После выпитого это была сущая мука. Ревели мы на весь подъезд, но все-таки затащили с горем пополам этот шкаф на четвертый этаж. Смотрю, Леня себя как-то странно ведет. Сверяется с номером на квартире, и такое чувство, будто что-то у него не сходится. «Мужики, не тот подъезд…»
Надо вспомнить и о Доброславе Терехове — легендарном фотографе. Слава с детства мечтал стать футболистом, с войны вернулся с израненной ногой, какой уж тут футбол…
Работал шофером, возил какого-то партийного деятеля. А затем переквалифицировался в фотографы, начал снимать свой любимый футбол ФЭДом. Алексея Хомича, кстати, он учил.
У женщин Доброслав Адамыч пользовался необычайной популярностью — это к нашему разговору в начале интервью. Ничего в нем не было выдающегося, и в речи он был несколько косноязычен. И в компании был незаметен.
Есть люди, которые всегда находятся в центре. А он, как правило, держался в тени. Зато когда из нее выходил, то затмевал красноречивых и ярких.
И самые симпатичные бабы уходили с ним. Как ему это удавалось — загадка… Думаю, из следующего поколения с ним мог соперничать только Саша Борисевич — первый редактор «Прессбола». Но он молодец, красавец, спортсмен и, наверное, может рассказать много историй на сей счет.
— Вот каждый раз у мужиков весь разговор сводится к бабам. Почему так?
— Ну а ради кого мы живем? Я ночью, когда просыпаюсь, думаю обо всем. И в том числе о том, ради чего мы живем и что оставим после себя.
И знаешь, к какому выводу я пришел после всех этих ночных бдений? Лучшее, что я сделал в жизни, — все-таки не программа «Силач», как многие подумали бы. Хотя она тоже была нужной и полезной.
Самое большое дело в своей жизни я совершил в роли депутата горсовета — в конце 90-х. Пробил строительство нового корпуса поликлиники №17 на Герасименко, 53.
Это было непросто, но я счастлив, что сумел это сделать — при помощи разных хороших людей. В том числе и тогдашнего мэра города Владимира Ермошина. Мастер спорта по плаванию, а дымил как паровоз. «Как же так, Владимир Васильевич?» — «Вот поживешь в моем ритме, тогда узнаешь».
Интересно, как он сейчас себя чувствует и чем живет. Надеюсь, ритм стал спокойнее. В нашем возрасте, если честно, уже не до рекордов.
Считаешь только тех, кто рядом. А их все меньше, увы… Толя Гантварг на днях приезжал. Сказал, что уже в последний раз. Квартиру тут продал, близких не осталось. А на границе и таможне столько времени теряешь, что уже и пожалеешь о своем путешествии в Минск.
Мы еще полистаем старые фотографии, вспоминая былые времена и их неистовых героев. Многие из них, увы, пали в Лету. А с кем-то просто разошлись пути, и теперь каждый живет своей жизнью, тщательно оберегаемой от другой, параллельной.
Но все же — не забывайте Силача…
Фото: Reuters, sb.by, личный архив Владимира Довженко.
Поделиться:
8
0
0
