Цап Царапыч Сатыров: между молотом и наковальней

Каюсь, когда-то на интервью с Александром Яковлевичем Гомельским забыл задать главный вопрос — о происхождении его фамилии. И не припомню, чтобы кто-то еще спрашивал об этом.

Питал надежду, что мой герой — баскетболист минского РТИ 80-х и творец знаменитой победы над литовцами в 1993-м Александр Сатыров — этим фактом интересовался. Но он лишь улыбнулся: «Как-то не приходило в голову».

А жаль. Кто знает, может, талантливый гомельчанин имел бы на шансик больше закрепиться в сборной СССР? Папа Гомельский, несмотря на свой железный характер, иногда бывал сентиментален.

Хотя нет, прозвище Профессор, которым он однажды наградил минского радиотехника, стало для последнего шлагбаумом на пути в высший свет. В командах Александра Гомельского всегда был только один профессор — он сам.

Но и Александр гомельский о своей карьере тоже не жалеет.

Чемпионат Европы и локоть Шеревери

— Самое яркое воспоминание школьной поры — чемпионат Союза среди юношей в Москве на Ленинских горах. Уступили только хозяевам, что стало для сборной БССР несомненным успехом.

Тогда же вызвали в сборную СССР. Чемпионат Европы 1979 года проводился в сирийском Дамаске — никто так и понял почему. Надо сказать, что сборная Союза до этого в таких чемпионатах или побеждала, или становилась бронзовым призером.

Но мы эту традицию нарушили — заняли 5-е место:) Больно уж сильные были югославы, испанцы и итальянцы. Получили ли за это по мозгам? Не-а, мы же мальчишки были — 16-17 лет. Что с нас возьмешь? А вот главный тренер Модестас Паулаускас, думаю, получил. Мало ему не должно было показаться.

Я потом в книге Гомельского прочитал, что это он предложил литовцу возглавить юношескую сборную, а тот и не отказался. Хотя тренировал нас на самом деле Владимир Обухов, которого почему-то в Дамаск не взяли.

Ну а из Паулаускаса тренер потом так и не получился — это, считаю, нормальное явление. Великие игроки редко становятся такими же тренерами.

Вернувшись в Минск, я за дубль РТИ ни одного матча не сыграл. Правда, нам с Русланом Кнатько пришлось потереть скамейку штанами — все-таки в команде серьезные люди играли.

Никто просто так не собирался отдавать свое место. Помню, тренируемся в «Стайках». Костя Шереверя после травмы ахилла восстанавливался, скорость не та, а я — живчик. Раз его обошел, второй, а на третий получил локтем в солнечное сплетение.

Константин Шереверя: с Сашей Беловым наш РТИ стал бы чемпионом

Константин Шереверя (в центре)

А лицо у него такое при этом, будто и не было ничего. Чистый ангел. Ну а что я ему скажу? Он же корифей, железный игрок основы… Тогда молодые были как мыши: никуда не высовывались и слушали рекомендации старших товарищей с полным пониманием текущей ситуации.

Но я довольно быстро пробился в состав. Шереверя в розыгрыше, я вторым, Якубенко и Пустогвар на краях, Толик Парфианович — центровой. 202 сантиметра всего, но у него голова варила конкретно. Он не стоял, как некоторые, в ожидании паса, а всегда умел открыться. Я обыграл своего визави, чужой центр на меня вышел, Толя — р-раз — шаг в сторону. Я пасовал ему, а бросок у него был конкретно поставлен.

Анатолий Парфианович

Самое интересное, что когда мы с Толей становились рядом и поднимали руки, то они у нас были на одной высоте. Так у меня рост 190 всего — просто руки были такие длинные, что ни один костюм не подходил!

Как стал Цап Царапычем

В игре мы это использовали. В защите специально запускаю игрока себе за спину, а потом резко выбиваю у него мяч. И тут же стартую к чужому кольцу, зная, что Толя заберет мяч и отдаст мне. Два очка.

Ну и еще: когда игрок идет в проход, он обычно смотрит вперед и держит мяч в руках ниже пояса. И ты просто вырываешь его из рук.

В команде за это меня прозвали Цап Царапычем. Но это не я придумал. Меня научили Александр Малашко и Виктор Борисов — у нас в республике всегда хватало хороших тренеров.

Мне Борисов говорил: «Смотри, где стоит прямая нога противника, — в ту сторону и иди, он не успеет перестроиться». Я и уходил. Вытащишь на себя чужого игрока — и отдаешь.

Снайперов у нас в команде хватало. Женя Пустогвар, если пойдет игра, мог много набросать. А если нет, он все равно продолжал лупить, пока не заменят. Был не очень устойчив психологически.

Витя Гузик — снайпер еще более мощный. Бросок специфичный, такой, кажется, в Союзе только у него был. Рукой, как стрелой, запускал в чужое кольцо за 20 очков в каждом матче. Но и из-под него забивали не меньше, а то и больше.

Это здорово роднило его с Сергеем Беловым. Тот творил чудеса у чужого кольца, но у своего совершенно не мог обороняться. Шукшин за это меня и ценил — за то, что и впереди сыграю, и сзади тоже отпашу.

В РТИ никто из РТИ не учился

Интересно, что ни один из человек из РТИ в радиотехническом институте не учился. А все благодаря хитрому администратору Мазуренко, работавшему на кафедре физвоспитания.

Начнем с того, что я и выпускных экзаменов в училище олимпийского резерва не сдавал по причине нахождения на чемпионате Европы. Да, так можно было:)

Прилетаю из Сирии, а мои документы, так же, как и Сереги Сланевского, уже в институте. Только у меня лесоинженерный факультет водного транспорта, а у него — сухопутного. До этого такой же дорогой проследовало полкоманды. Когда Гольфанд тренировал РТИ, другой маршрут был — Григорий Абрамович в институте физкультуры работал…

Анатолий Якубенко и Григорий Гольфанд

Короче, Мазуренко дает вводные: «Я с женой в Крым улетаю, все твои документы в институте, комната в общаге готова, заселяйся и сдавай экзамены».

Первый, как сейчас помню, математика. Ну, у меня с ней всегда было хорошо — в интернате контрольные за 15 минут решал. Потом обратил внимание, что практически все учителя шпарили свои предметы точно по учебнику, ни шага в сторону. Так что я эти учебники и не открывал ни разу — главным было все внимательно на уроке слушать.

Так что я неплохо подготовился — при том, что в институте меня ждали. Короче, вступительные сдал и уехал домой в Гомель. Я всегда дружил с Галей Крисевич (позднее Савицкой. — Betnews.by) и попросил, чтобы она сходила в институт и посмотрела списки поступивших.

Галина Савицкая: девчат Буяльского мы обыграли бы. При одном условии

Галина Савицкая

Перезваниваю на следующий день: «Саша, ты — студент!» Ну все, через дорогу от почты магазин. Беру бутылку водки, хорошо, папа дома: «Батя, поздравь студента!»

Дальше было сложнее. На втором курсе появился предмет «Теория машин и механизмов», о существовании которого ты, по сути, узнаешь только перед сдачей экзамена.

Но для этих случаев был Мазуренко: «Не боись, Саша, смотри, что у меня есть!» Открывает дипломат, а там пять бутылок водки. Подмигнул, мол, порешаем.

Захожу в аудиторию — преподаватель спрашивает: «Ну, что ты можешь?» Я не растерялся: «Могу окна помыть». Тот засмеялся: «Ладно, давай зачетку».

Я там семь лет учился вместо пяти. Но преддипломную практику прошел честно — на реке Вятке. Помню, больше всего нас впечатлило количество топляка при сплаве. Но мастер сказал: «Да не парьтесь вы… Или думаете, что на целине меньше урожая пропадает, чем здесь?» Успокоил:)

Спортсмены — как блохи, их не поймаешь

Там еще и военная кафедра была. Я в армии служил ровно 11 дней — на полевых сборах после окончания института. Постреляли со Сланевским из Макарова и Калашникова, а потом еще и кросс 15 км пробежали, навьючив на себя едва ли не все автоматы, которые раздали нашим сокурсникам.

Народ-то большей частью хиловатый был — мало того что они квасили, так еще и курили, как паровозы. Уже на первом километре начинали задыхаться — тем более когда ты еще в сапогах, в форме и с полной выкладкой.

Помню, майор наш сказал: «Да, спорт все-таки полезная штука. Вон Сатыров и Сланевский — здоровые лоси, на себе целый склад боеприпасов перенесли! Если бы они еще и весь день на сборах проводили (а нас регулярно забирали к Шукшину на тренировки), то им вообще цены не было бы. Но это же спортсмены: они как блохи, захочешь — не поймаешь».

Блохи не блохи, а лейтенантские погоны мы с Серегой получили…

В сборную Союза попал в 23 года. Тогда же ближе познакомился с Гомельским. И узнал от ребят его прозвище — Чайник. Оставалось только догадываться, почему, но, понятно, мне как-то не приходило в голову спросить его об этом. Я вообще старался тогда поменьше спрашивать. Гомельский больше любил, чтобы его слушали.

Кондрашин круче Гомельского

О характере Александра Яковлевича было известно всем — такой маленький Наполеон, который всегда и везде должен быть если не на первом месте, то на переднем плане. И он, надо признать, с этой задачей вполне справлялся. Если команда утром бежала кросс, то он непременно впереди колонны, задавал темп.

Как-то, помню, решил поставить всю команду на водные лыжи. Самое главное было не сгибать руки, когда держишь фал. Иначе рванет так, что мало не покажется. Я их, конечно, согнул — и сразу же ушел в воду. Но ничего, катер вытащил.

Володя Ткаченко же все сделал правильно — ручищи свои не сгибал, но под воду все равно ушел. Правда, поднять его катер уже не смог — такую-то массу. Чуть движок не захлебнулся. Ну а что вы хотите — 220! Нам бы такого центрового в РТИ…

Арвидас Сабонис и Владимир Ткаченко

По сути, мы выше 5-го места в чемпионате Союза так и не смогли подняться только потому, что без хорошего центра ЦСКА, московское «Динамо», питерский «Спартак», «Жальгирис» и киевский «Строитель» обойти было невозможно. Хотя в сезоне-1982/83 мы все же опередили кондрашинский «Спартак».

Владимир Кондрашин, конечно, был лучшим тренером страны. Круче Гомельского, и это не только мое мнение. Тот бегает весь матч, суетится, кричит. Кондрашин сидит спокойно, только минералку попивает.

Когда надо — берет тайм-аут, за время которого все своим растолковывает. Хотя больших звезд у него в составе не было — после того, как ушел Саша Белов.

Владимир Кондрашин

А Гомельский прихватывал с помощью армии всех хороших игроков. Только кто-то себя показал, тут же директива — в Москву. Поэтому очень многие болели за каунасский «Жальгирис», когда там появился Сабонис и они начали всерьез бороться с армейцами за чемпионство. У литовцев-то все свои, а там сборная Союза.

Ветераны труда голосовали против

Меня в Москву тоже приглашали, но только в «Динамо». Шукшин прознал, вызвал к себе: «Что тебе надо?» — «Квартира, что ж еще! У меня семья, а живем в общаге». — «Ну смотри, есть двушка на Лынькова, 52 метра. Там Тараненко жил, а ему сейчас за выдающиеся спортивные достижения дают четырехкомнатную на Пулихова. Согласен на такой вариант?»

Я очень уважал Леонида Аркадьевича как спортсмена, поэтому принял за честь возможность жить в его квартире. Мне потом соседи рассказывали, что Тараненко был во дворе национальным героем, все испытывали к нему «респект и уважуху», а он на своей белой «Волге» перекатал чуть ли не весь дом.

Владимир Довженко: полеты во сне и наяву

Леонид Тараненко

Но все оказывается не так-то просто.

Прихожу на тренировку, Шукшин говорит: «Езжай в исполком, бумаги из спорткомитета туда уже пошли». Приезжаю. «Какая тебе квартира?» А у них при исполкоме совет ветеранов труда.

И тот постановил, что какому-то там двадцатилетнему сопляку двухкомнатную квартиру дать, когда заслуженные труженики по 15 лет в очередях стоят… Короче, решили все единогласно: «Шиш ему!»

Я с этой новостью приезжаю на вечернюю тренировку. Шукшина надо знать — раскаляется добела, ничего мне не говорит. Но он крепко дружил с Владимиром Рыженковым, вместе с ним учился в ИФК. А тот уже работал завсектором физической культуры и спорта отдела административных органов ЦК КПБ.

Короче, утром Шукшин снова отправляет меня в этот исполком. Приезжаю, и мне тут же выдают ордер, не вспоминая ни о каких ветеранах труда, будто бы их никогда и не было.

Я, кстати, часто с этим сталкивался: многие считали, что мы в баскетбол просто так играем, от нечего делать, и очень удивлялись, когда узнавали, что нам за это еще и деньги платили. А еще и квартиры давали? Ого…

Ну, так идите и сами поиграйте! У меня сейчас коксартроз третьей степени. Сустав надо менять, и я каждую ночь слушаю, болит он или нет. Если не ноет, думаю: ай, может, и обойдется?..

Но тогда я, понятно, отказался от перехода в «Динамо». Тренер мне доверял, выпускал на поляну в стартовой пятерке. Что еще надо? Опять же сборная: когда потренируешься с такими мастерами, то возвращаешься домой и понимаешь, что играешь гораздо лучше всех.

Гениальный менеджер и неудавшаяся провокация

Надо сказать, что Гомельский пользовался у ребят большим авторитетом. За спортивной оставляющей он никогда не забывал о коммерческой.

Мне один сборник рассказывал, как после турне по Штатам сборная возвращалась домой — вначале через Панаму, где затаривалась по полной программе. А потом из Кубы вылетал военный самолет вместе с делегацией и товаром, занимавшим весь грузовой отсек. Приземлялись они в Москве — опять-таки на военном аэродроме и, разумеется, без всякой таможни. Гениальный менеджер!

Жаль только, что я ни в одну такую коммерческую поездку не попал.

Ребята привозили оттуда не только фирменные вещи, но и веселые истории. Обычно с собой в поездку доктор брал много медикаментов, а когда домой летишь, то каждый грамм, понятно, на счету. Поэтому он всю остававшуюся заморозку вылил в унитаз в гостиничном номере.

А потом в эту же комнату зашел массажист. Сделал свое дело, покурил заодно и потом, по советской привычке, бросил туда бычок. Как полыхнуло!

Массажист выскочил из туалета — вся задница в крови: «Товарищи, провокация!» Там же всегда опасались, а вот в конце, когда бдительность притупилась, американцы, выходит, себя и показали:)

Французский «Адидас» — мечта баскетболиста

Человек уже был готов стать героем советских газетных публикаций, но после разговора с врачом его активность свелась к нулю. На этот счет у меня есть еще пару зажигательных историй, но, боюсь, собьемся с пути:) Вернемся к сборной — мечте каждого советского баскетболиста тех времен.

Одна экипировка национальной команды легко потянула бы на легковой автомобиль — если ее продать какому-нибудь предприимчивому грузину.

Помню то чувство, когда получил все это богатство и повез домой из Новогорска. Французский «Адидас»! Три пары ботинок для баскетбола, три пары обычных кроссовок, два костюма с начесом, два обычных, два дождевых. А еще майки, трусы, носки и т.д. Две здоровенные сумки, которые оттягивали мои и без того длинные руки:)

Я в мемуарах Ивана Иваныча Едешко читал, что для него наивысший момент счастья наступал тогда, когда он садился в самолет, летевший из Штатов на родину, а товар уже был закуплен и лежал в грузовом отсеке самолета. А он крутил в руках шикарную кубинскую сигару… Объемы нашего счастья, конечно, не сравнить, но тогда я испытывал нечто похожее.

Иван Едешко

Два профессора сборной не нужны

Жаль, карьера в сборной оказалась не слишком длинной. Как-то полетели на товарищеские матчи в северную Италию. Уже под конец турне играли с миланской «Олимпией». Там собралась солидная банда, один Дино Менегин чего стоил. Плюс американец Майк Д'Антони — классный защитник, который до этого играл в «Сан-Антонио» и потом сам тренировал кучу команд в НБА. Тот самый, что был кумиром детства Кобе Брайанта.

Майк Д'Антони

У нас тоже состав серьезный — Валтерс, Ткаченко, Белостенный, Тараканов, Тихоненко, Хомичюс, Йовайша. Но мы все равно пару очков проиграли. Серега Тараканов решил сам бросить на последней секунде, а зря. Надо было Валтерсу отдать — у Валдиса в тот день все залетало. Как, впрочем, и всегда.

Валдис Валтерс

Ребята пришли в раздевалку и рухнули — минут пятнадцать сидели молча. И здесь я такой — на свежаке, потому что почти весь матч на скамейке просидел: «Мужики, чего расселись? Давайте мойтесь, на ужин пора ехать!»

Хотел подбодрить ребят. И вдруг голос Гомельского: «Ты что, профессор, тут раскомандовался?» Как он сзади так неслышно подкрался, до сих пор понять не могу. «Александр Яковлевич, так я же в шутку». Ребята заулыбались и с тех пор начали меня Профессором называть.

Приехал в Минск. А прозвище это уже впереди меня: «О, Профессор вернулся!» А потом Марчюленис с Миглиниексом в сборную вернулись — они на юниорский чемпионат уезжали. Талантливые черти, особенно Шарунас.

Шарунас Марчюленис и Арвидас Сабонис

И они окончательно меня из сборной отодвинули, хотя и другие ребята постарше тоже были классными игроками. Короче, оказался я между молотом и наковальней — не смог выиграть конкуренцию за место в сборной, которая, как потом выяснилось, стала победительницей Олимпиады в Сеуле.

А Гомельский невероятно хотел выиграть Олимпиаду. Его сильно задевало, что Кондрашин в 1972 году смог, а он нет. Хотя в 1980-м в Москве, конечно, был идеальный шанс.

Шукшин умел решать вопросы

Как-то на туре в Минске сижу рядом с Кондрашиным. «Жальгирис» с кем-то играет — то ли с ЦСКА, то ли со «Строителем». Заруба страшная, очко в очко. Заканчивается первый тайм. Йовайше выбрасывают мяч. Он только из своей зоны выбегает, даже до центра не добирается. И с этого расстояния плюхает в корзину — три очка.

Кондрашин только охнул: «Ну дает!» А я не выдержал: «Двадцатьчетверка еще одна залетела…» У литовцев и армейцев с машинами никогда проблем не было. И у нас тоже, когда Шукшин стал главным тренером. Колос не то — мямля, а Алексей Алексеевич — другое дело.

Но у него потом начались какие-то разногласия с Гомельским. Шукшин же одно время работал вторым у того в сборной. А вторым в РТИ у Шукшина был Александр Борисов. И он договорился, что оставит Борисову команду — на год, пока все в Москве устаканится.

Александр Борисов

А перед этим пригласил в Минск Колю Бузлякова. И пробил ему трехкомнатную квартиру, у того двое детей было. Когда пришел Борисов, я попросил, чтобы телефон поставили в квартиру — вместо спаренного. Мимо. Потом так же пролетел мимо машины.

При Шукшине такого не случилось бы точно. Написал заявление и ушел. А вскоре возвращается Алексей Алексеевич, разруливший свою ситуацию, и говорит Сан Санычу, мол, все, давай обратно.

А тот отвечает, что надо собрать ребят, пусть проголосуют. В то время гласность набрала ход. Так вот ребята в итоге проголосовали за Борисова. В том числе и Бузляков, которому Шукшин пробил трехкомнатную квартиру. Вот чего я так и не смог понять.

Если тренер для тебя делает все, то играй и оправдывай его доверие. Для меня это всегда было аксиомой в профессии. А если тренеру твои проблемы до барабана, то уж простите…

Мавзолей Живкова и Лига Марчюлениса

Шукшин нас потом с Сашей Попковым забрал, и мы втроем поехали в болгарскую «Славию» из Софии. Я вам скажу — отличное время. Моей семье дали двухкомнатную квартиру, такую же — Шукшину. А Попкову — трехкомнатную, у него двое детей было.

Болгары нас любили, мы нормально их команду тащили. В отпуск поехали на морской курорт под Бургасом: солнце, песочек, все дела. Никогда так хорошо не отдыхали.

Но потом у них произошли перемены: Тодора Живкова вынесли из мавзолея, кого-то там выкопали из могил поблизости и перезахоронили в другом месте. А сам мавзолей разрисовали из баллончиков — на радостях. Жаль только, что вскоре у клуба закончились деньги.

Как, впрочем, потом и в следующем клубе — польском. Но там меня с деньгами накололи. Даже вспоминать не хочется.

Наилучший легионерский вариант был в Литве. Вот что значит баскетбольная республика! Марчюленис придумал очень серьезный чемпионат, и наш «Шяуляй» играл там не последнюю роль. Мы даже в еврокубках выступали — и в тот же Милан еще раз съездили.

Сатыров, Сатыров и еще один Сатыров

А мы с Шарунасом после обретения Беларусью независимости успели и на баскетбольной площадке встретиться — в 1993 году, в отборе на чемпионат Европы.

У нас Желудок сломался, Грищук, кажется, не захотел. А Шукшин, тогда главный тренер сборной, специально приехал в Польшу меня уговаривать. Но как раз меня не надо было, я и сам рвался.

Я ведь был самым опытным игроком. Куда без такого? Потом шли Валера Дайнеко и Серега Светник, а все остальные — пацаны, которые в следующем году молодежный чемпионат Европы выиграли.

Личный автобус, волчий прессинг и одна победа на всех

Руслан Бойдаков: нас никто не мог ушатать

И вот тогда у нас как-то сразу покатило. Бывают такие матчи, когда все получается. А литовцы, наверное, нас недооценили и так и не смогли догнать, как ни старались. У них Сабониса не было, но Хомичюс и Марчюленис играли.

Молодежь у нас тогда неплохая была. Некоторых я с удовольствием увидел бы в РТИ союзных времен.

Ну а если собрать пятерку на все времена, то включил бы туда Дайнеко — это без вопросов. Бросок, голова. Он был высокий и худой, но мог и потолкаться. Жилистый парень. Андрей Кривонос тоже хороший, боец, всегда мне нравился.

Шереверя мог и разыграть, и в защите отработать. Полезный игрок во всех отношениях. Ну, Егор Мещеряков, понятно, Володя Веремеенко…

Ну, и я на банке — на случай, если надо было выйти и помочь:)

А если честно, то жизнью я доволен. Все-таки поиграл в чемпионате СССР со многими великими игроками. Сына вырастил — одного из лучших топ-менеджеров в стране по баскетболу 3х3.

Хотя недавно меня огорошили: «Саня, внук у тебя тоже отличный получился. В товарняке наши россиян обыграли, и он там чуть ли не больше всех настрелял».

Я удивился — вроде бы нет у меня такого внука-бомбардира. А сын потом рассказал, что в юношеской сборной играет наш однофамилец — Владислав Сатыров. Также из Гомеля.

Так вот думаю: надо сходить, посмотреть на этого еще одного Сатырова. Хотя заочно парень мне уже симпатичен, с такой фамилией из него должен выйти толк…

С сыном Павлом, Владимиром Кравченко, Русланом Кнатько и Евгением Соболевским

Фото: НБЛ, ТАСС, РИА «Новости», «Прессбол», БК «Летувос Ритас», Sputnik Latvia, личный архив Александра Сатырова.