Он не изменился. MVP победного для белорусских баскетболистов молодежного чемпионата Европы 1994 года Руслан Бойдаков все так же экспрессивен и сам начинает наше интервью — с презентации собственных взглядов на некоторые общемировые тренды. Их, впрочем, собираются расшатывать и без нашего активного участия. Справятся сами.
А нам с главным тренером витебского «Рубона» предстоит поговорить о многом. О сумасшедшей победе 30-летней давности, о дальнейшей карьере, которая раскрывала его потенциал в российских и польских клубах. И в других европейских — не самых выдающихся.
Нет, карьера была вполне добротной — но, кажется, лучший молодой игрок континента мог бы распорядиться своим талантом и по-иному. Конечно, об этом мы спросим — и узнаем, что о прошлом легче всего судить из сегодня. Которое, безусловно, уже ничем не похоже на то, 30-летней давности…
— Я живу в Беларуси, буду жить дальше и здесь же хочу умереть. Совершенно нет желания куда-то уезжать, хотя мог бы сделать это неоднократно. До сих пор приходит приглашение на Green Card, хотя мне уже 51 год.
Мне всегда хотелось жить только в родной стране. И при нынешней ситуации рад, что остался здесь. Особенно глядя на то, что творится в мире. В этом плане я старовер. И имею четкое представление — есть мальчики и девочки. А «оно» для меня нет.
У меня много друзей по всему миру, и они вынуждены смириться с этим, увы… В моем детстве я такого не знал и рад, что пожил в СССР. Наше поколение захватило разные эпохи — тяжелые, но по-своему и прекрасные.
— Еще бы, когда удастся повторить ту победу молодежки на чемпионате Европы…
— Тогда сошлись звезды. Повезло, что в 1994 году у нас подобралось 12 парней, которые прекрасно чувствовали друг друга. Мы получали удовольствие от того, что были вместе. И жили, и спали вместе, хотя сейчас так нельзя говорить — может быть неправильно трактовано. Но как сказать по-другому, если мы действительно постоянно находились вместе?
Личный автобус, волчий прессинг и одна победа на всех
И результат сложился не благодаря, а вопреки. В далекие 90-е нам толком даже и зарплат-то никто не платил. И чтобы мы их не требовали (хотя как мы тогда могли что-то потребовать?), нас увозили на сборы — от 3 до 6 месяцев. Можно сказать, работали за еду.
У нас был прекрасный тренировочный процесс, практически на износ. Нынешняя молодежь сбежала бы с таких сборов через три дня.
— Перед этим Руслан Бойдаков прошел и через сборные всех возрастов в СССР и СНГ.
— Да, наше чемпионство затмило остальные результаты. А ведь мы с Сашей Кулем стали еще и бронзовым призерами юниорского чемпионата Европы 1992 года в составе сборной СНГ.
Тренировки там тоже проходили по советской системе — 6-7 часов в день. Сейчас и половину того не могу дать ребятам — даже в команде мастеров.
— Раньше люди были здоровее?
— Получается, что так. Во-первых, питание. Тогда не было никаких «ешек», «ашек» и «бэшек». Если в сезоне в какой-то лиге кто-то рвал «кресты», это была сенсация. А сейчас даже в нашем чемпионате их рвут в 5-10 раз больше. Правда, сейчас такую травму лучше лечат, раньше это был чуть ли не гарантированный конец карьеры.
Во-вторых, теперь у молодежи очень много соблазнов. Это лишняя трата энергии. Нонсенс для профессионального спорта. Но дети сами себя контролировать не могут, поэтому надо работать с родителями.
Ну и в-третьих: у нас день начинался с улицы и заканчивался с последней звездой. Все игры на ногах. А это и есть лучшая общефизическая подготовка.
Сейчас понастроили множество замечательных спортивных площадок, вот только детей на них почему-то нет. Хотя в этом плане я скорее оптимист. Все вернется, когда родители поймут, что их дети должны быть здоровыми, а таблетки можно заменить только занятиями спортом.
— Представляю, как меняют молодого человека первые полученные призовые…
— Звучит, наверное, крайне глупо, но, даже став чемпионами Европы, мы получили какую-то незначительную сумму — может, долларов 250-300. Помню только, что потратили ее за три дня.
А испанцы или итальянцы — по 50 тысяч долларов, как потом узнал. Те ребята практически все играли в «панатинаикосах», «арисах», «реалах» и «барселонах».
— Правда, что вы поехали на тот чемпионат со сломанными в дворовой драке пальцами?
— Я сломал кисть на правой, бросковой, руке — за дней десять до начала чемпионата Европы. И это была драка не на улице, а на дискотеке.
— Это кардинально меняет дело:)
— Не скажу, что мы были большие гуляки. Так, обычные шебутные ребята. Это сейчас драка — нечто вообразимое, ЧП республиканского масштаба. А раньше если мальчишка не дерется, то он какой-то не такой. Неправильный.
— Витебск в этом плане город простой, пролетарский.
— Спорить не буду. Районы ходили на районы. Я тоже участвовал.
— С таким-то ростом, наверное, были заметной фигурой.
— В 3-4-м классе я еще не сильно вырос. Да-да, не удивляйтесь, мне тогда было 9-10 лет. И понятно, что со своими сверстниками я стоял не в первых и вторых рядах, а где-то сзади.
Конечно, мы не являлись грозной силой. Такое детское пижонство. Сейчас это вообще кажется каким-то бредом. Переться на такие мероприятия через весь город…
— Честь какого района защищали?
— Мишково. Сейчас там красивые коттеджи, а тогда сплошь бараки. Богом забытый отшиб города.
— Какое место Мишково занимало в турнирной таблице чемпионата города?
— Признаюсь, не люблю говорить на эту тему. Ребята почитают и скажут: ни фига себе чем наш тренер занимался, а нам тут сейчас рассказывает, как правильно жить…
Все поддается сравнению. Это другая эпоха, другие времена. Я никогда не был спокойным. Ну, может, только сейчас таким стал, да и то немного.
Драться за район перестал в 5-м классе — как только пришел в спорт. Мне до тренировки надо было ехать больше часа, а чаще всего идти — из-за забитого автобуса.
В 6 утра уходил и приходил после 7 вечера. Весь день в школе. Две тренировки. Продленка, учеба. Очень благодарен спорту: если бы не он, то моя жизнь, уверен, давно прекратилась бы. И душа летала бы уже не здесь.
Спорт выдернул из потенциального криминала. И первый тренер Владимир Семенович Горелышев — увы, уже покойный — сыграл здесь главную роль. Он увлек пацана баскетболом.
— Что он говорил вам в детстве, как мотивировал? Мол, старайся, Руслан, попадешь в сборную СССР…
— Мы опять с сегодняшних позиций рассуждаем. Знаем, что с детьми надо разговаривать, и я это постоянно делаю, раскладывая, что, для чего и почему. А раньше ведь ничего такого не было. Тренер никогда нам про сияющие высоты не рассказывал.
Помню, что в спортивный класс пришел на год моложе всех — просто потому, что меня на год раньше в школу отправили, чтобы из дворовой компании вырвать.
Начинал плеймейкером. Был дохлый, как сопля, — разница в год тогда многое значила. Потом прошелся по всем позициям, что очень здорово помогло в будущем. Меня учили водить мяч. А сейчас высоких этим не озадачивают, потому и играть против них стало проще, с таким-то функциональным диапазоном.
Это сейчас большой баскетбол везде, только в интернет зайди. А раньше нас вывозили в Москву на игру ЦСКА — «Жальгирис», и это было нечто. Целый театр, искусство невероятно высокого качества…
Потом в юниорской сборной Союза тренировались параллельно со сборной Папы Гомельского. Куртик, Хомичюс — это было нечто вроде рядом ходящих памятников. В столовой посидел рядом с памятником и потом всем дома рассказываешь.
Хотя, если разобраться, они были такие же балбесы, как и мы, только постарше. Как-то ребята провинились, и Папа загнал их в озеро — в 7 утра! Заставил плыть от одного берега к другому, а сам сел в лодку и комментировал заплыв. Парни умирали, кто-то на плечах другого плыл, кто-то за лодку из последних сил держался…
Теперь понимаю, что спортсмены во все времена одинаковы. Взрослые дети. Сейчас злюсь на кого-нибудь из пацанов, песочу, а потом отхожу в сторону и посмеиваюсь, вспоминая себя в этом возрасте. Сам-то лучше был?
— Однако потом с этими литовским ребятами в 1993 году вы играли отбор на чемпионат Европы — практически тем своим молодежным составом. И сенсационно победили Марчюлениса, Хомичюса и К° — бронзовых призеров Олимпиады-92. Кажется, вы тогда прилично им набросали.
— Количество очков не помню, да и черт с ним. Я бы и сейчас эту статистику не показывал. А то заходишь в перерыве в раздевалку, и молодежь начинает рассказывать, мол, я набрал столько-то очков и сделал столько-то подборов. Убить хочется! Мы помогали команде победить, а они очки считают!
Что касается той игры, то опять же посмотрим на нее тренерскими глазами. После сезона опытным игрокам хочется отдохнуть и хотя бы немного побыть с семьей. В этот период они тренируются уже не столь интенсивно и немного выходят из формы.
И еще бывает игроцкая слабость, когда игроки думают: «Ай, как-нибудь мы их ушатаем». А вот иногда не получается, особенно если более слабая команда настраивается.
Хотя нам в то время было все равно с кем играть. И уж тем более мы не смотрели ни на кого снизу вверх.
— Через год был молодежный чемпионат Европы. Планировали для себя занять какое-то место?
— Да какое... Мне кажется, что нас отправили туда только потому, что именно в Словении надо было отремонтировать министерский автобус, который был на гарантии. И плюс за дорогу ничего не надо было платить. Вот пазл и сложился.
Сейчас любую команду посади и скажи, что надо ехать трое суток, а на четвертые выходить и играть, так люди даже не поймут, о чем речь.
— Не пугало, что вы самые молодые?
— Мы вообще ничего не боялись. Разве что только подвести друг друга. Да, видели, что соперники на 3-4 года старше, крепче и упитаннее нас. Но, как потом оказалось, разница не в весе, тут другое работает.
Первая игра была с хозяевами — так себе мероприятие. В полном дворце шум стоял такой, что мама не горюй. Но после трех суток в дороге у нас была такая непоколебимая психика, что сломать ее не мог уже никто. Ни бубны, ни барабаны, ни сирены.
Покойный Александр Иванович Бондарь был начальником команды. После игры подошел и сказал: «Может, мы тебе еще и вторую руку сломаем?»
Когда сломал кисть, то, если честно, даже не помню, что сказали тренеры. Помню только лица ребят. Они ох###и [были в шоке], кода я зашел в раздевалку с гипсом на руке. Но, что самое интересное, никому и в голову не пришло, что я не поеду с командой.
Да и я сразу сказал, что буду играть. Мы с нашим врачом придумали пластину на кисть, которая сгибала ее не в полной мере, чтобы не навредить перелому. Это сейчас кисть у меня уже раз пять сломана, а тогда все было в новинку. Как она себя поведет в бою — черт знает, но ведь еще целых десять дней до чемпионата!
И вот мы приезжаем. Команда, которую никто не знает. По идее какие-то пассажиры из бывшего СССР. Не Россия, не Литва — непонятно кто. А о нас заговорили уже после первой игры.
Спустя много лет я встречался с ребятами из Словении, и они сказали, что название Беларусь им ровным счетом ничего не говорило.
— Первый тайм полуфинала с испанцами сложился для нас из рук вон плохо…
— Баскетбол — такая штука, что в ней вообще ни хрена не разберешься. Это только кажется, что чем больше работаешь, тем больше понимаешь. Нет, все наоборот.
Никакой паники у нас тогда не было. Мы уже вышли в четверку и не на кого-нибудь, а на испанцев. Когда играли с такими командами в минском Дворце спорта, там шторы отвешивали, чтобы люди, которым не повезло купить билеты, с улицы могли посмотреть.
Сейчас можно только мечтать о соперниках такого уровня.
— Разговор в раздевалке во время перерыва стал легендарным.
— Признаюсь честно, я ничего не слышал. Это ребята потом говорили, что тренеры сказали, мол, испанцы думают, что они выиграли, но мы еще не проиграли.
Ну а дальше началось… Может, во втором тайме тренер испанцев решил поберечь основных игроков и выпустил вторых номеров, а когда все пошло не так, то вернувшиеся лидеры не смогли переломить ход матча.
Такое бывает у всех, и в моей спортивной жизни тоже случалось много раз. Но тогда они расслабили «булки», а мы попали на накат. Мы ведь не только двадцать очков отыграли, но еще и вышли вперед. И хорошо вышли, очков на десять.
— О чем вы тогда думали?
— О, ваш любимый журналистский штамп! Иногда читаешь в прессе, что думали игроки, и диву даешься — так все красиво рассказано, что хоть кино снимай.
А на самом деле я ничего не думал. В голове сидело только одно: лишь бы здоровья хватило добегать до конца! И вряд ли у ребят имелись какие-то другие мысли. Мы были как зомби. Видели противника и знали только одно — его надо победить. Хотя, понятно, воодушевление было громадным. Это то, за что мы любим спорт, что заводит и нас, и болельщиков.
Но самое сильное чувство, конечно, это когда встаешь на пьедестал, и в твою честь играет национальный гимн. Такие эмоции не сравнить ни с чем.
— Тренеры всех 12 сборных-участниц ЧЕ поставили вас в символическую пятерку, и вы стали MVP турнира. Какое было чувство — весь мир в кармане?
— Ну, тогда я этого еще не знал. После финала часов пять сидел на допинг-контроле, никак не мог пописать в пробирку. И поэтому не попал на банкет.
— Обидно.
— Да не особо. Я и тогда не пил, да и сейчас, признаться, тоже спиртное не употребляю. У нас, кстати, сборная в этом плане была если и не идеальная, то, по большому счету, правильная. Некому было прививать плохие привычки.
Учили нас только хорошему, как тот же покойный Сашка Родионов, с которым три года прожил в одной комнате. Он оставался после тренировки, и я вместе с ним. И за это благодарен ему, как старшему товарищу, до сих пор.
Ну и какой «мир в кармане»? Впереди нас ждала длинная дорога, взорвавшееся колесо и полиция, куда мы чуть было не попали. Но все равно было весело…
— Думаю, MVP забросали контрактами зарубежные клубы.
— Было предложение от «Олимпии» из Любляны, которая потом победила в Кубке обладателей кубков. Имелись предложения и от других европейских клубов. 6-7 вариантов. Но об этом я узнал только через несколько лет.
— Однако уже было известно, что Александр Куль и Андрей Свиридов едут в университет Джорджа Вашингтона. Вариант?
— Вариант. Но, черт его знает, наверное, были более настойчивы другие люди. Ну и ситуация с учебой. MVP чемпионата Европы и едет учиться… Это как-то не состыковалось тогда в моей голове. Европейских вариантов, как уже сказал, я не видел. Тогда с международной коммуникацией было не очень хорошо.
— Куль говорил, что вы звали его с собой в волгоградский «Аквариус».
— Предложение от этого клуба показалось мне интересным. Хотелось посмотреть, что такое большой баскетбол, оглядеться по сторонам.
К тому же это Россия. Близкий менталитет, там легче начинать. Кстати, не жалею, что уехал в Волгоград. Довольно приличная команда, молодая, многие игроки потом стали тренерами. Затем поиграл в московском «Динамо». Тоже хорошие годы.
С Дмитрием Кузьминым и Валерием Дайнеко
Труднее всего пришлось в иркутском «Шахтере». Американские горки. В час ночи вылетаешь из Москвы, в час дня в Иркутске, а вечером игра. Потом снова в центральную часть России, и снова адаптация к другому часовому поясу. Весь сезон в сплошном коматозе.
— Вы поиграли за дюжину команд по всей Европе. Какая из них любимая?
— Сборная Беларуси. Нигде так не кайфовал, как дома. Мы бежали в сборную за неповторимой атмосферой. Бывало, клубы не пускали, но я всегда на это забивал. Как и многие другие ребята.
— Жаль, на взрослом уровне сборная Беларуси так нигде и не отметилась.
— Скажу уже как тренер: это не вина ребят. Это проблема многих хороших команд, которые выстреливают, и от них потом ждут побед. Но когда ты 10 лет играешь одной обоймой…
У меня, например, больше десятка операций. Когда их лучше делать? Конечно, летом. А летом собирается национальная команда… Надо, чтобы в нее каждые два года приходили хотя бы пару молодых ребят, и тогда это будет работать.
Но у нас этого не было, и чуда не случилось. В мире просто нет сборных, играющих одним составом 10-15 лет. Это из области фантастики.
— Мне кажется, ваши воспитанники должны задавать такой вопрос: не жалеет ли тренер Бойдаков, что когда-то не уехал в Америку вместе с квартетом своих товарищей по молодежной сборной?
— Даже если и зададут, то не уверен, что поймут мою тогдашнюю мотивацию. И, вернее всего, не поверят, какая зарплата у меня была в 1994 году.
— И какая же?
— 12 долларов! А «Аквариус» предложил… Нет, сумму называть не буду. Но за две месячные зарплаты в Волгограде я мог купить квартиру. Сделать в ней ремонт, а вдобавок еще и обставить.
— Куль, Свиридов, Егор Мещеряков и Андрей Кривонос выбрали длинный путь…
— Возможно, такие же письма из западных клубов лежали и на них. Но это был их выбор. И это, возможно, стало их спасением.
Стать чемпионом Европы и по-прежнему думать, за что дальше кушать, — это неправильно. А те, кто остались дома, свои финансовые проблемы, знаю точно, никак не решили…
Сегодня молодым ребятам не надо выживать, как нам в 90-х. Деньги вас догонят — только тренируйтесь.
— Только почему-то новых MVP у нас не появляется.
— А что есть игроки, которые тренируются по 6 часов в день? Такого и близко нет. Сейчас игрокам себя жалко, а Бойдаков своей больной кистью набросал словенцам сорок. Хотя меня все время колотили под ту руку.
Сейчас человек ушиб палец, и его две недели нет на тренировках. Проблема с голеностопом — два месяца не жди. А в наше время «галик» никто не лечил. Вся нога синяя, но ничего — тренер сказал, что недельку поболит и сама пройдет. «На, вот тебе эластичный бинт, замотай». О, бинт, клево!
— Такие вещи хорошо с ребятами из 1994 года вспоминать… Неторопливо и за столом.
— Это наша ахиллесова пята, очень трудный для меня момент. Пока оставались молодыми, было проще собраться. В 20 лет думал, что в 50 буду лежать на диване и кайфовать.
На десятилетии победы
А у меня в 50 сейчас столько всего происходит… Своя школа, вероятно, строительство долгожданного зала в Витебске — для детей. Плюс работа в «Рубоне».
Когда играем с Кузей и Кривиком (Дмитрием Кузьминым и Андреем Кривоносом. — прим. Bet News), то, конечно, встречаемся. А у тех, кто не в баскетболе, уже не получается. Дети, внуки, болячки, диван тоже придерживает. Ну, и иные события — думаю, все понимают, о чем я.
Но для меня ребята, с которыми мы тогда играли, всегда были и будут близкими и родными. Все-таки это была лучшая команда в моей жизни…
Все выпуски «Old School» в одном месте
Фото: «Прессбол», БК «Рубон», личный архив Руслана Бойдакова.
Поделиться:
3
0
0
