Заслуженный тренер СССР Валерий Бунин вполне мог оказаться нашим коллегой — если бы по юности не поленился досдать экзамены на журфак БГУ. Но это и хорошо: иначе в нашей стране точно не было бы целой россыпи выдающихся прыгунов — призеров Олимпиад, чемпионатов мира и Европы.
Оказывается, их могло быть еще больше — как и мировых рекордов, но об этом мы узнали лишь в конце беседы. А она получилась содержательной и откровенной — прославленный 75-летний тренер оказался замечательным рассказчиком. Целиком и полностью оправдав свою характеристику из уст одной из лучших прыгуний в истории Елены Белевской: «Валерий Иванович не только удивительный специалист, новатор, и экспериментатор. Он еще умел создать в группе такую обстановку, что все эти нереальные объемы мы переносили легче, чем можно было предположить. Вечно эти шуточки, баечки, которые мы все слышали по сто раз, но готовы были слушать и в сто первый».
Что ж, послушаем и мы…
— Я в «Трудовых резервах» начинал, тогда там старшим тренером работал Владимир Иванович Сивцов. Он меня еще в институте заприметил и потом к себе пригласил.
Времена другие были — это сейчас все тренеры в разные стороны смотрят, а тогда жили одной семьей. Коллектив был сумасшедший. Ни одной анонимки за всю историю! Теперешние тренеры, наверное, и не поверят, что такое когда-то могло быть.
Александр Григорьевич Рудских тоже из «Трудовых» вышел, и когда он возглавил федерацию, то все традиции туда перешли. Праздники — вместе, даже в лес за грибами — и то одной компанией.
В легкой атлетике очень важно тесное общение между тренерами, потому что постоянно идет обмен информацией, у коллеги всегда можно узнать что-то важное. Даже если вы работаете в разных дисциплинах.
Я ведь сам барьеристом был, а тренером стал случайно. Учился я как спортсмен, в институте физкультуры, но без особенного энтузиазма. Он у меня появился, когда на втором курсе сказали, что можно пойти на спортивную журналистику в БГУ. Там как раз открывалось такое отделение.
Тут же начал узнавать, какие документы нужны, чего да как, но меня успокоили: «С документами проблем нет, надо будет только досдать 14 экзаменов».
— Немало.
— Не то слово! Тут я и споткнулся, подумал, что еще две сессии точно не переживу. И вопрос закрылся сам собой.
В «Трудовых» директором у нас был Зигфрид Уклюдов, сам хороший тренер, его ученик становился чемпионом Союза по юниорам. И он мне сказал: «Валера, в РУОРе сейчас отчислили ребят — из-за неперспективности. Ты с ними свяжись, мы их потом, если вернутся в Минск, в ПТУ устроим».
Я так и сделал, написал всем троим письма с приглашением тренироваться в нашем обществе. Они откликнулись. В их числе оказался и Гена Валюкевич — будущий мировой рекордсмен.
Геннадий Валюкевич
— Корифей тройного прыжка начинал у вас как барьерист.
— В 1973 году мы даже вместе на одних соревнованиях выступали в Кисловодске — это был мой последний старт. Я его обогнал, кстати. Гена после 8 классов прыгал тройным 11,80 — неудивительно, что его отчислили из интерната. Но вот что интересно: позанимавшись у меня годик барьерным бегом, он на соревнованиях по тройному улетел уже на 14,71. А так как школа у нас была специализированной, то мне сказали: «Либо ты занимаешься с ним барьерами и дальше, либо становишься тренером в прыжках».
Я отдал должное прогрессу Гены, почувствовал, что именно в прыжках он сможет себя реализовать максимальным образом — и сделал свой выбор. Через три года Валюкевич стал чемпионом страны среди юношей, а затем ему покорился и чемпионат Европы среди юниоров. И нас пригласили в национальную сборную СССР.
— Браво не только ему, но и тренеру, которому приходилось осваивать новую дисциплину вместе с учеником.
— Да, в прыжки я пришел, по сути, с листа. И это было хорошо, потому что оказался там не с зашоренными мозгами, а полный собственных идей.
Я обратил внимание, как увеличивали силу мышц штангисты — они выполняли прыжковые упражнения с небольшим весом. В 1979 году Гена установил мировой рекорд в помещении — 17,29. Так вот, за три с половиной месяца он напрыгал 42 километра — на одной ноге. Но секрет такого прогресса, понятно, заключался не только в этом. Сборы «националки» были совместными для прыгунов, спринтеров и многоборцев. Вечером все тренеры собирались и обсуждали то, что произошло за день.
И вот ленинградец Валентин Войнов, один из лучших советских тренеров по спринту и прыжкам, дает мне идею: «Валера, у тебя-то ученик во время бега в себя не попадает. А если это не получается в беге, то и в прыжок тоже не попадет».
Я задумался, мы с Геной тут же перестроили бег с учетом того движения таза, которое нам подсказали. И на следующих соревнованиях добавили сразу 42 сантиметра!
Я всегда очень внимательно относился к советам бывалых тренеров и сам с интересом наблюдал тренировки коллег. Иногда деталь, подсмотренная у других, позволяет найти решение проблемы, которая тебя занимает.
С Витольдом Креером — старшим тренером сборной Союза по тройному прыжку — познакомился в 1977 году. Наша первая совместная тренировка. Спортсмены сделали работу и, изможденные, свалились на траву. Все, конец занятия.
Подхожу к Крееру: «Ну что, мы с Геной пойдем тогда, потренируемся?» У того круглые глаза — он не может понять, что для нас это только разминка. И когда он посмотрел, что мы делаем, то на общие тренировки уже не пускал — чтобы не подавали пример остальным.
Тогда еще Виктор Санеев тренировался — вот за его тренировками можно было часами наблюдать. Там все было идеально — и физическая, и функциональная подготовка, и техника. Ну и талант, конечно, природный. Гена таким не был — ему все пахотой доставалось.
Виктор Санеев
В 1980-м Валюкевич мог выиграть Олимпиаду — готовность была сумасшедшая. Но… У спортсменов, которые чего-то достигают, очень часто появляется чувство, что они соображают ничуть не хуже тренеров.
Сборы в Болгарии, Золотые пески. В конце тренировки Гена говорит: «Хочу попрыгать тройным». Я ему возражаю: «Мы сегодня сделали большую работу, давай побережемся» — «Нет, я хочу!». Вижу, готов идти на принцип — он ведь к тому времени уже чемпион Европы.
Мне бы настоять, но не хочется ругаться. И зря. Уступаю, идет прыгать, и в первой же попытке у него едет нога на гаревой дорожке и рвется мениск.
И все, Игры мимо. Хотя тогда он значительно сильнее всех — и Санеева, ставшего вторым, и чемпиона Яака Уудмяэ, после этого нигде и никак себя больше не проявившего.
Потом Гене снова не повезло. А началось все с конфликта Креера и Тер-Ованесяна, которые всегда были в хороших отношениях и тренировались бок о бок много лет.
Получилось так, что Креер выступил на партийном собрании и обвинил Тер-Ованесяна в моральном разложении. Мол, он слишком неравнодушен к некоторым спортсменкам.
В те времена это было как обвинение в сотрудничестве с немцами во время Второй мировой. Мне потом Игорь говорил, что был готов провалиться сквозь землю. Выйдя с собрания, бывшие друзья направились в туалет, где тут же и приступили к выяснению отношений на кулаках.
— Кто победил?
— История умалчивает. Но когда Тер в 1983 году стал главным тренером сборной, то начал душить всех, кто поддерживал Креера. Валюкевич как раз таки был из их числа. Он, что называется, вписался за Витольда, когда того убирали из сборной.
На отборочных к «Дружбе-84» Гена сделал 4 попытки за 18 метров — дальше мирового рекорда, но судья ни одной из них не зафиксировал. Подхожу к рефери: «Что было, чирк?» — «Нет, мне Игорь Арамович сказал, что Валюкевича засчитывать нельзя».
А потом у нас с Геной пошли конфликты. Опять же, считаю, слишком уж зазвездился. Не должен ученик рассказывать тренеру, как его надо тренировать.
Как-то поехал он на соревнования в Молдову, прыгнул там на 17,75 — при небольшом попутном ветре. Хотя это еще вопрос, был он там или нет. Надо понимать, что Тер с Креером так и не помирились. А в газете появилась хвалебная статья, в которой было написано, что, оказывается, работает с Валюкевичем не Бунин, а Креер.
Спрашиваю у Гены, в чем дело. «Ну, понимаете, я сейчас в ГСВГ, а на сборы меня вызывает ЦСКА, где Витольд Анатольевич главный тренер, ну и…».
Витольд Креер и Геннадий Валюкевич
Ситуация понятная — в Группе советских войск в Германии служить довольно выгодно. Тем более что на место службы он пребывает буквально на пару дней, а потом уезжает в Союз снова. В общем, я пожелал Гене успехов в попадании на Олимпиаду-88, куда он вместе со своим новым тренером впоследствии так и не пробился.
— В то время у вас уже целая группа прыгунов в длину и тройным — очень сильная, следует признать.
— В том числе и Ира Валюкевич, жена Гены. Она осталась у меня. И вот ведь свойство человеческой натуры — Ира вскоре начала говорить фразами мужа. Мол, мы неправильно тренируемся, нагрузки у нас слишком большие.
А она перед этим прыгнула на 7,17 на чемпионате Союза 1987 года. Ну ладно, говорю, Ира, раз вы такие умные, то поезжай к Геннадию и тренируйтесь там вместе — на пониженных, как вам нравится, нагрузках.
Другого выхода у меня не было. От таких разговоров группа никак не укреплялась. Ну и на отборе она потом прыгнула в район 6,60 и в олимпийскую сборную не попала, хотя до этого стабильно улетала за 7.
— На том же чемпионате Союза-87 другая ваша ученица Елена Белевская стала победительницей и рекордсменкой Союза. И тот ее результат — 7,39 — до сих пор является рекордом Беларуси.
— Она сама родом из Украины, из Евпатории. Было так. Идет чемпионат Союза. Подходит Серега Белевский, мой ученик, и говорит: «Я тут с Леной Митяевой (это ее девичья фамилия) познакомился. И хочу на ней жениться».
Я удивился: «Ты с ума сошел, это же невеста Бубки!» Но Серегу подобный факт не смутил, видно было, влюбился парень по уши. И его можно было понять: Лена — девушка красивая.
Потом приходит снова, уже через пару дней: «Валерий Иванович, отдавайте свой билет в Минск, она согласилась». Ну, ему, понятно, тут же этот билет и выдал.
Елена Белевская
— Но что Бубка? Тер-Ованесян, как мы знаем, в похожих случаях до двух не считал.
— Обошлось без мордобоя. Мы потом были на сборе в Афинах. Ленка купила какой-то новомодный купальник и позвала меня посмотреть. За компанию со мной и Бубка притащился. Никогда не забуду взгляд, с которым он смотрел не на свою, а на чужую жену.
Лена, надо признать, обладала потрясающей фигурой. Собственно, именно поэтому демонстрация купальника, я так думаю, и произошла. Но вот как в жизни бывает — человек не всегда делает очевидный выбор. Хотя Бубка в то время уже считался мировой звездой.
— Неочевидный выбор дал нашей республике одну из лучших прыгуний мира за всю историю.
— Лена — очень талантливая девочка. Проблема была только одна — до этого у нее тренером была женщина, и в Евпатории они тренировались на песке. А когда на нем прыгаешь с полного разбега, то стопа проваливается. Для ахиллов это очень плохо. В конце концов, она их и порвала.
Но это было потом, а тогда я искал подход, как ее правильно тренировать, чтобы, насколько это можно, уберечь ахиллы. Но они, конечно, вечно воспалялись. Иногда так, что невозможно было бегать. Перед рекордом Союза мы месяц не бегали и не прыгали, делали только специальные упражнения.
Опять же — по методике Войнова. Он мне рассказал, как его ученик Саша Евгеньев сломал ногу, а он с ним потом работал и в гипсе — на скорость. И когда у того сняли гипс, то он вначале выиграл зимний Союз, а потом и зимний чемпионат Европы.
И когда Лена вышла на старт, то улетела на 7,39. А на летнем чемпионате мира в Риме стала потом второй. Тогда возникла некрасивая ситуация с американскими спортсменами.
Лена прыгает на 7,14 и захватывает лидерство. Прыгает Джекки Джойнер-Керси, на табло показывают — заступ, довольно серьезный. И вдруг через какое-то время объявление: прыжок засчитан — 7,36! Оказывается, американцы подают протест, и он удовлетворен.
Я бегом к Роберту Зотько — тогдашнему старшему тренеру по прыжкам: «Подавай и ты, американцы забирают золото у нас на ровном месте». А тот разводит руками: «У меня нет 500 долларов!» По правилам, для подачи протеста необходимо внести именно такую сумму.
С Еленой Белевской
Точно так же забрали золото и у Насти Мирончик в 2011 году на чемпионате мира в Тэгу. Сказали, что при приземлении она якобы коснулась волосами песка. Тоже надо было подавать протест, но и тогда этого не сделали. Мне потом показали британскую газету, там было несколько фото приземления Насти в яму. Так вот — никакого касания не было!
Настя потом, после дисквалификации россиянки, получила бронзу. А первой, как водится, стала американка, опередившая белоруску лишь на 8 см. Но тот Настин прыжок был намного дальше…
В прыжках можно манипулировать с результатами. Даже на чемпионате мира. В 1987-м во время прыжка Бубки, к которому было приковано внимание всего римского стадиона, делает попытку в длину итальянец Джованни Эванджелисти.
И судьи добавляют ему сразу 57 (!) сантиметров. Обман вскрылся лишь спустя одиннадцать месяцев, и законная бронзовая медаль перешла к американцу Ларри Майриксу.
— Но что можно придумать для того, чтобы спортсмен летел как можно дальше?
— 1978 год, Кишинев, отбор к чемпионату Европы. На попытку выходит Александр Лисиченок. Обычно у него 16,30-16,40. И вдруг свою последнюю попытку он пробегает.
Нет, конечно, он делает в конце три прыжка, но со стороны складывается полное впечатление, что он их действительно пробегает — просто широкими шагами и очень низко над землей. На выходе 17 метров! У меня глаза на лоб вылезли. Я ничего не понял, как такое может быть?
Проходит пять лет, приезжаю в Сочи на «День прыгуна». Шура Яковлев, еще один тройник из Киева, не справляется со скоростью и тоже пробегает. Результат уже 17,65!
В голове появляется идея. Делюсь ей с Игорем Лапшиным в 1988 году, когда тот решает закончить с прыжками. На весеннем турнире на призы Санеева он занимает второе место с результатом 17,12 — прямо скажем, довольно неконкурентоспособным в то время. Игорь это понимает, говорит, что уперся в стену и ему не стоит мучать ни себя, ни меня.
Игорь Лапшин
И я ему предлагаю эту сумасшедшую идею, которой — справедливости ради — еще раньше делился с Валюкевичем. Но тот ее сразу отверг. Мол, это глупости какие-то.
А я к тому времени уже интересовался спортивной психологией. Наш известный специалист Николай Волков дал мне поучительную книжку, из которой я узнал, как в Италии готовят прыгунов в воду.
Человек делает технически правильный прыжок. Его тут же кладут на горизонтальную поверхность и вводят в состояние гипноза, в котором он делает три прыжка. И этот двигательный стереотип очень четко закрепляется в сознании — уже не надо совершать сотню прыжков.
Начали мы ставить новую технику. Один прыжок у Игоря получился, дальше гипноз. Через восемь дней в Ленинграде первый отбор на Олимпиаду. Лапшина в основную, вечернюю, группу прыгунов не берут. Он прыгает утром, со слабейшими. И в первой же попытке улетает на 17,54 — тем самым «пробегающим» прыжком.
Валюкевич тут же пошел подавать протест, якобы Лапшину «намерили». Правда, когда практически такой же результат Игорь показал потом и на Олимпиаде, он извинился.
Креер не хотел брать Лапшина на Олимпиаду. Игорь выиграл все отборы — кроме чемпионата СССР, где стал вторым. Но все равно — мимо кассы.
А у меня были друзья — братья Русаки. Договариваюсь с Николаем, тогдашним замом министра спорта СССР, на встречу в Москве. Николай Иванович мне и говорит: «Валера, ты же понимаешь, что отбор идет не между спортсменами, а между первыми секретарями».
А там за одним казах, за другим москвич. «Давай сделаем так —проведем последний контрольный старт, он все и решит».
Николай Русак
И за день до отъезда на заключительный сбор во Владивосток все претенденты на поездку в Сеул проводят между собой турнир. Лапшин его выигрывает и попадает в сборную. Если бы не Русак, он остался бы дома.
С Игорем мы использовали гипноз за 3-4 часа до старта. За это время поднимали не только эмоции, но и физические кондиции — в олимпийском году он стабильно прыгал в район 17,50. На Олимпиаде — 17,52 и второе место.
— Почему у Елены не получилось выиграть олимпийскую медаль?
— Муж виноват. На Играх сижу на трибуне — в трех метрах от Лены. Говорю: «Первую попытку делай аккуратно — для зачета». Она так и поступает — 7,04. Нормальный плацдарм для наступления.
Следующая попытка — заступ. Говорю: «Лена, отнеси полстопы». Она кивает. Третий прыжок — снова заступ, хотя улетает хорошо, в район 7,50. Все оставшиеся попытки похожи на предыдущие. Очень хорошие прыжки — но с заступом.
Ничего не понимаю. Уже после соревнований спрашиваю: «Лена, ты относила?» — «Нет». — «Но почему???» — «Муж сказал так: или грудь в крестах, или голова в кустах! Только золото!» И у нее было бы это золото, если бы она отнесла даже не полстопы, а целую ступню. А так лишь четвертое место.
Понимаете, в какой-то момент муж начинает заменять спортсменке тренера, особенно если он сам спортсмен. По сути, это самый родной человек, и жена склонна доверять ему во всем — с этим ничего нельзя поделать. Во всяком случае, мне не удалось.
1991 год, чемпионат мира в Токио. Лена, восстановившаяся после операции на ахилле, на первом же отборочном старте прыгает на 7,21. И попадает в выездной состав. У нас был врач Игорь Карякин, жил с ней в одном доме, мы все дружили.
Сергей Белевский говорит: «Лене надо принять препараты». А я категорически против: «Она скоростная, ей это точно не поможет, просто »встанут« ноги, и все». Нет, уперся рогом, и все тут. Карякин имел влияние на Лену. Повторил ей то же самое, но все равно нет.
Приехали на «мир» — 6,78. Все-таки соблазнились, хотя препарат был не запрещенный, в каких-то случаях эффективный, но не в нашем. Через три дня ее отпускает, ноги снова бегут, и на тренировке она улетает на 7,20. Это называется — своими руками отдала медаль чемпионата мира.
Потом Сергей решил тренировать ее сам, вывел в сентябре на дорожку и почему-то решил дать ей спринт. Лена потянула икроножную, и на этом ее карьера и закончилась. Очень жаль, она была не просто одаренной, а одареннейшей спортсменкой.
Белевская должна была выиграть медаль в олимпийском Сеуле и, кажется, сама мало в этом сомневалась. В отличие от Лапшина, который был хорошо осведомлен о результатах победителей чемпионата США, закончившегося незадолго до Игр. Там люди улетели к 18 метрам.
«Иваныч, ну что мне делать со своими 17,50 в том Сеуле, если американцы на полметра дальше прыгают?» А я знал и Игорю сказал, что американцы так далеко только дома умеют летать, в Корее у них так уже не получится. Там же все-таки допинг-контроль другой будет, не американский. И верно — эти ребята на Играх даже в призеры не попали.
С Игорем Лапшиным
— Однако сегодня те результаты кажутся какими-то фантастическими. Особенно применительно к белорусским прыгунам.
— Ну, почему же? Настя Мирончик в 2016 году прыгнула даже дальше, чем Лена. Да, тогда были проблемы с допинг-контролем, превышение допустимых значений в пищевых добавках было просто микроскопическим и, по сути, некритическим. Но ее не пустили на Олимпийские игры. И она прыгала дома. Первая попытка — 7,16. Дальше я попросил: «Настя, давай в полную силу!»
7,70!
— Нет слов.
— У меня их тогда тоже не нашлось. Я не уставал повторять еще Лене: «Если мужики прыгают под 9 метров, то женщины могут под 8». Настя с 2007 года тренировалась по плану Белевской. И, кстати, в прошлом году была готова чудовищно сильно. Но заболела, попринимала антибиотики, а они убивают всю физуху напрочь.
В этом году тоже в отличной форме, один старт сделала, прыгнула 6,77 без планки. 7,20-7,30 летом должна прыгать. Но ее выбрали депутатом, и какие теперь планы будут у Насти, я просто не знаю.
— Тренеры часто женятся на своих ученицах. Как, например, Владимир Паращук на легендарной бегунье Ирине Приваловой. В таких случаях руководить тренировочным процессом становится значительно легче.
— Я женился в 23 года, в 24 родился сын, а на следующий год и дочка. Ну куда тут разводиться? Жена, правда, умерла в 2001 году после онкологии. А через пять лет я снова женился.
Вообще-то интересно получилось. Несколько лет я работал в Саудовской Аравии, доводил местных ребят до серьезного уровня — они у меня чемпионами Азии становились, прыгали за 17.
Свободного времени там хватало, и я читал много самой разной литературы. Узнал о потрясающем — например, о том, как можно воздействовать на решения человека на громадных расстояниях. И это работало.
Однажды попросил себе жену, только не городскую, а деревенскую. Еду на машине, катаю и немного развлекаю брата, у него инсульт был. И стоит девчонка, стройная, красивая, голосует. Оставил ей свой номер телефона: «Понимаю, что для тебя я староват, но все же если будет желание — набери».
Она потом подруге сказала: «Знаешь, только заговорили, он мне улыбнулся, и я влюбилась в него с первого взгляда». — «Так позвони ему». — «Ты что, я первая? Да никогда!» В общем, подруга заставила ее позвонить. И все закрутилось — через два года у нас родился сын. Одиннадцатый класс уже заканчивает.
В толковании Священного писания сказано: «Просите, и дано будет вам». В каждом из нас есть частичка бога, и если ты человек верующий, то можешь к ней обратиться, чтобы она обратилась к частичке бога в другом человека. И вот я это сделал утром, а через три часа встретил будущую жену.
А еще в 1976 году попал в аварию. Влетел на своем мотоцикле в «Жигули», которые зачем-то вдруг решили сделать поворот — без предупреждения. Хорошо, на мне была кожаная куртка, а то бы без собственной кожи остался, когда перелетел эту легковушку и кувыркался по асфальту.
Так вот — после того случая мне стали сниться вещие сны. Однажды — что мы с Геной Валюкевичем вместе прыгаем на соревнованиях, и я его обыгрываю. Прихожу утром на работу, меня все поздравляют: «Генка твой вторым стал на »Европе«!»
Потом сны стали сниться, как в справочнике, — результат и место. И все примерно за неделю до стартов. Ирка Валюкевич полетела в Японию на Всемирную Универсиаду. Мне приснилось — 7,06 и первое место. Днем передают по радио: «В Японии проходит Универсиада, наши спортсмены выиграли столько-то медалей. Соревнования подходят к концу…»
А спортсмены же такие люди, им только дай, Лапшин улыбается: «Ну и где наша медаль, Иваныч?» А я откуда знаю? Но только вечером еще одна новость: «Советская сборная получила свое последнее золото — в прыжках в длину с результатом 7,06 первенствовала минчанка Ирина Валюкевич».
В сборной Союза потом уже все знали о моих сновидениях. Прилетели во Владивосток на сбор, я и говорю тренерам: «Братцы, мне сегодня приснилось, что я камбалу поймал — вот такую!»
Все давай смеяться — ну уж рыбалку нам точно никто организовывать не будет, надо к Олимпиаде готовиться. И вдруг за пару дней до вылета на Игры предлагают прокатиться по Тихому океану. Островок, шашлычки, все дела. «Ребята, кто хочет, давайте на рыбалочку быстренько съездим, полчасика у нас есть».
Выдали нам удочки, все закинули, движения — ноль. Время быстро вышло, надо возвращаться. Все снасти подняли, я тоже тащу и чувствую, как натягивается леска. Подсекаю и вынимаю здоровенную камбалу! Капитан меня поздравляет, все остальные молчат… Во взглядах читается только одно: как он, б.., все это делает?
Перед Олимпиадой приснилось, как в штабе советской делегации мне отсчитывают полторы тысячи долларов. А это размер призовых за то самое место, которое потом занял Лапшин.
— Деньги в Сеуле получили?
— Это вообще отдельная история. Нашу тургруппу возглавлял Павел Пиляк — он тогда был зампредом белорусского совета общества «Динамо». А в прошлом это довольно влиятельный партийный функционер.
Я ему и говорю: «Надо как-то съездить в олимпийскую деревню, получить деньги». Он министру набрал, тот успокоил: «Успеется еще!» Но я уже видел, что на теплоходе «Михаил Шолохов», где мы все жили, массово грузили легковые автомобили. Понятно, что покупались они не за суточные. Поэтому надо было успеть в деревню, пока у руководства не закончился золотой запас.
Валерий Бунин со своей группой
Повезло, что передо мной пришла Элина Быстрицкая — знаменитая советская актриса и тогдашний председатель федерации художественной гимнастики СССР. Она сдавала какие-то деньги, и, думаю, из них мне потом эти полторы и выдали. Остальные же медалисты и их тренеры, судя по всему, получили свои призовые в Москве — но уже по курсу в советских рублях.
— Мягко говоря, большая разница.
— Вот и я о том. Сразу взял такси, поехали в ресторан и заказали на троих всего, чего было душе угодно, — понятно, что ни в чем себя не ограничивали. Потом взяли еще ящик водки и на такси вернулись обратно на теплоход. И все это в общей сложности обошлось мне в 20 долларов!
— Волшебная страна!
— На следующий год в Корее турнир — туда все рвутся чуть ли не за свой счет. Цены в то время там были нереальными. Я кофточки своим покупал в подарок. Очень классные. Так вот они стоили по доллару штука!
— Так можно было бизнес сделать.
— Там бизнес такой: приходишь утром — на столе билеты, практически на любые соревнования. Взял по несколько штук, поехал — продал возле касс. Ну и нормально.
Вообще с билетами на соревнования всегда можно было приподняться. В 1987 году поехали на Кубок мира в Барселону — туристами. А я с журналистами всегда дружил. И корреспондент «Советского спорта» говорит: «А давай-ка я тебя аккредитую!» У него была такая возможность. «Какую газету хочешь?» — «Конечно, »Физкультурник Белоруссии«.
А билеты на соревнования у нас уже в туристическом пакете были. Приезжаем к кассам. Там огромная толпа — и перекупщики, которые сдают билеты в пять-шесть раз дороже номинала.
Я только подошел, у меня сразу билеты из рук вырвали. А наши еще продают. Я им кричу: »Давайте уж быстрее, соревнования начинаются!«
И тут полиция на лошадях. Нарисовалась, как из ниоткуда. Один за мной погнался — прямо по лестнице. Я ему такой: »Ты чего?« Он мне дубину показывает: мол, даже не сопротивляйся. Я и не собирался, они все здоровые ребята. А лошади вообще битюги, выше моей головы.
Короче, повязали всех наших, повели разбираться. А мысли-то нехорошие в голове: окажешься в полицейском участке — это ж потом какие последствия в Союзе будут, станешь невыездным, и все.
— Для журналиста »Физкультурника« это вообще приговор.
— А то! Но, отдавая должное полицейским, скажу, что они еще на месте разобрались, что мы продавали билеты по номиналу. Отвели за оцепление и под зад ногой — давайте, нарезайте отсюда, чтобы мы вас тут больше не видели.
За границей журналистом выгодно быть. Кормят, поят бесплатно. Я мог со своей аккредитацией в журналистский бар еще одного человека прихватить. Тренера сборной с собой взял, он согласился: »Да, неплохо у нас пресса живет…«
Я подумал тогда, что вполне мог бы оказаться на Кубке и как репортер — от того же славного издания, если бы в юности все-таки перешел на журфак. Но, признаться, ни разу не пожалел о том своем выборе.
Весь мир объехал, даже Рейгана видел как-то — американского ястреба, который перед Олимпиадой-80 зачехлил не только свою сборную, но и еще десятков семь или восемь других. Маленький совсем какой-то оказался.
С Рональдом Рейганом
А еще принца испанского видел — тот, конечно, поздоровее был. Сейчас часто многое вспоминаешь и думаешь: все-таки интересная жизнь получилась.
— А с какими людьми пришлось столкнуться! Один Евгений Петрович Загорулько чего стоит. Хотя, признаюсь, меня более всего впечатлило не количество чемпионов мира и победителей Олимпиад, произведенных им на свет, а то, что он стал отцом на восьмом десятке жизни, побив рекорд другого выдающегося деятеля — баскетболиста Александра Гомельского.
— Как-то у одного нашего тренера в возрасте 61 года родился ребенок. Я тогда, как и многие, сказал: »Ну вот о чем человек думает, а?« А потом и сам оказался на его месте. В чуть другом, правда, возрасте — в 57 лет.
Так что мне комментировать сложно, знаю одно: мужчина может стать отцом в любом возрасте — хоть в 70, хоть в 80 лет. Особенно, если ему столько не дашь. А Загорулько в свои 70 выглядел на 50, он всегда был в хорошей форме.
— Многие укоряли его, что учеников часто ловили на допинге.
— Ну, учитывая, что у него было очень много людей в сборной — все-таки это лучший тренер мира по прыжкам в высоту, то, как говорится, всяко бывало…
— У вас такие случаи происходили?
— Нет. Генке Валюкевичу в сборной перед Олимпиадой-80 предложили протестировать какой-то новый препарат, обещая мощную прибавку в результатах. А он наотрез отказался — просто видел, как один прибалт, приняв это снадобье, делал попытку и бежал со скрюченными руками. Такая у него была реакция. »Не, пожалуй, я останусь приверженцем чистого спорта…« — сказал Гена.
— Звучит красиво.
— Надо понимать, что имеем дело с живыми людьми. Вон Лена Белевская никак не могла забеременеть — слишком уж худенькая была, 52 килограмма всего. А потом, когда закончила, родила аж четверых. У Ирки Валюкевич двое. И я очень за них рад, потому что хватает примеров, когда хорошие и выигравшие все медали мира легкоатлетки, которые употребляли, так и оставались бездетными. И стоило ли оно того?
Елена Белевская с детьми
— Однако же интересно — кто самый талантливый спортсмен из тех, кого вы встречали?
— У нас были два великолепных »тройника«, о которых я думал, что они прыгнут если не под 19, то на 18,50 точно. Один — брестчанин Дима Плотницкий. Он в 2007 году стал третьим на юниорском чемпионате Европы, побив на два сантиметра рекорд Валюкевича. Параллельно прыгал в высоту — на 2,18. Уникум!
Я его тренеру говорил, что технически парень неправильно прыгает, у него будут проблемы вначале с коленями, а потом и со стопой. Без толку, там человек думал, что сам все знает и никто ему не указ. Но потом все произошло именно так, как я и говорил. Плюс Дима еще и межпозвоночную грыжу заработал. И даже за 17 метров не прыгнул.
И Саша Главацкий — талантище необыкновенный. Начинал как прыгун в длину, перешел потом на тройной и стал призером зимнего чемпионата Европы. Но так как тренер не сумел поставить ему технику, то так и остался нераскрытым. Он на носочках прыгал тройным — так больше никто в мире не умел! Но и такой прыгучести, как у Саши, я ни у кого не встречал.
Очень жалею, что эти ребята не попали ко мне в группу. Иначе мировой рекорд в тройном с весьма большой вероятностью принадлежал бы Беларуси.
— Кто сегодня может стать звездой?
— Скворцова могла бы за 15 метров прыгать. Но у нее опять же проблемы с техникой прыжка. Я предлагал ее тренеру показать свои наработки и предложения. Он сказал: мол, давай, я съезжу на сборы, вернусь и потом позвоню. Так и не позвонил. Ну а я что — навязываться не буду…
Виолетта Скворцова
— Как сегодня проходит ваша пенсионная жизнь?
— Уже три года, как жену похоронил. Ее в больницу забрали с одной проблемой, и ковид вроде как уже и закончился, но вот подцепила его в больнице и через две недели ушла.
Так что сейчас за сыном Никитой уже я ухаживаю. Утром завтрак, днем из школы пришел — тоже покормить надо, ну и так далее.
Хотя, если честно, до сих пор отойти не могу. Светлана ведь совсем молодая была, двадцать три дня не дожила до пятидесятилетия…
Фото: Юрий Сомов (РИА Новости), Игорь Уткин, Александр Яковлев (ТАСС), БФЛА, olympedia.org.
Поделиться:
2
1
1
