Во Франции, где сейчас проходят Олимпийские игры, из белорусских спортсменов и тренеров легионерствуют единицы. Один из таких — гандболист Вадим Гайдученко — здесь уже старожил. В этой стране ему нравится настолько, что он заходит уже на свой седьмой сезон. Правда, не так давно 29-летний разыгрывающий/полусредний вынужден был поменять один из сильнейших чемпионатов в Европе (Starligue) на второй французский дивизион — из «Шартра» перебрался в «По Бийер». Об Олимпиаде изнутри, о деталях необычного перехода, о надоедливых травмах и перспективах сборной Беларуси — в откровенном интервью Bet News.
— От Бийера до Парижа более 800 километров. Чувствуется ли здесь дыхание Олимпиады? И чувствовалось ли в Шартре, откуда до столицы куда меньшее расстояние?
— В самом Бийере не чувствуется. Только когда где-то включен телевизор. А в Шартре в новом зале сборная Франции по гандболу проводила товарищескую игру со сборной Хорватии. Люди предвкушали этот матч.
Лично я во Франции не ощущал, что приближается Олимпиада. В принципе это чувствовалось, только когда ты ехал в Париж. Там все было перекопано, город перестраивался.
— Как тебе церемония открытия, которая вызвала много споров?
— У нас была тренировка. Прямо в зале находится ресторан. После занятия поднялся поужинать. По телевизору как раз шла церемония открытия. Для меня все выглядело по-парижски. Модно, стильно, по-особенному. Но после одного момента закончил смотреть. Сказал, что мне хватит:)
— Планируешь ли посетить соревнования?
— Сейчас предсезонка. А это значит, что ты можешь только спать, тренироваться и есть. Все, на что тебя хватает в это время.
Недавно посмотрел гандбол, Франция против Норвегии. Второе поражение французов. Почему-то нет такой сплоченности, как раньше. Всегда говорят, что в один год тяжело выиграть два больших турнира. Мне кажется, для французов было бы лучше проиграть финал чемпионата Европы-2024, чем вот так выступать на Олимпиаде. Но в запасе еще есть матчи.
А так смотрю результаты, медальную таблицу, новости. Не знаю почему, но в этом году ажиотажа, связанного с просмотром Олимпиады, у меня нет.
— Когда видишь матчи или натыкаешься на результаты гандбольного олимпийского турнира, в голове проскакивает мысль: вот бы и белорусы были там?
— Честно, сейчас тяжело представить, что мы можем быть там. Прошло уже почти три года, как мы дисквалифицированы, находимся вне гандбольного мира. Даже не понятно, какой теперь уровень у сборной Беларуси. Потому что нет официальных игр.
— Как думаешь, это продлится еще долго?
— Даже не буду делать предположения. Просто обидно, что мы пропускаем лучшие годы нашего поколения. Расцвет сил, опыт... Могу сказать по себе. В первый год думал: о, зимой нет никаких турниров, можно передохнуть, побыть с семьей. А когда все затянулось, говорил ребятам, что становится тяжело без этого. Сильно не хватает.
— Олимпиада — давняя мечта нашего мужского гандбола. Не утратил надежды, что когда-нибудь все же удастся туда съездить?
— Конечно, хотелось бы. Но нужно смотреть реально. На сегодня у нас пропасть до Олимпиады. С этими санкциями нужно будет обратно все восстанавливать, наигрывать, получать опыт. Мне кажется, наше поколение уже не сможет поучаствовать в Олимпиаде. Надеюсь, следующее сумеет когда-нибудь там оказаться.
— В последние годы у тебя постоянно возникают какие-то проблемы со здоровьем. Как в этом плане дела сейчас?
— Слава богу, все хорошо. Сильно ничего не беспокоит. Понятно, что при больших нагрузках всегда есть мелкие повреждения. Но чего-то серьезного, чтобы нельзя было тренироваться и играть, нет.
— В первой части карьеры у тебя было не так много проблем со здоровьем, а затем они посыпались. С чем это связано?
— Можно лишь гадать. Слава богу, не получал каких-то серьезных травм, которые могли бы вывести меня из равновесия на целый сезон. Но постоянно вылезает какая-то мелочь. Возможно, на первом отрезке карьеры много играл через боль, с легкими травмами, которые впоследствии становились хроническими. Возможно, «Шартр» — просто не мое место, не моя команда. Многие травмы от головы, происходят тогда, когда ты себя не очень хорошо чувствуешь в командной атмосфере.
— Проблемы со здоровьем могли проявиться из-за высоких нагрузок в минском СКА?
— Мне кажется, нет. Сразу после СКА в физическом плане я чувствовал себя намного лучше, чем потом. Возможно, если бы сохранил такие же нагрузки и мое тело могло их выдерживать, я и не получил бы эти травмы.
— Играть через боль в свое время — это твоя инициатива или указание тренеров?
— Тренер не может заставить тебя играть через боль. Как говорят в спорте? Кто выжил, тот и заиграл. Когда набираешь ход, форму, ты не хочешь отдавать свое место кому-то другому. Вот и выходишь с мелкими травмами. В принципе спорт и боль — это взаимосвязанные понятия. Нет ни одного спортсмена, у которого ничего не болит.
— Расставание с «Шартром» произошло по инициативе клуба?
— Да. В середине сезона, после Нового года было собрание, на котором мне сказали, что не будут продлевать контракт. В принципе я ожидал этого. Не показывал свою игру. Если честно, мне и самому не хотелось оставаться. Правда, нашел там друзей, родственные души. Сергей Кудинов, Сергей Онуфриенко, новый президент «Шартра» Геннадий Соломон… Это единственное светлое пятно в клубе.
С бывшим игроком минского «Динамо» Сергеем Онуфриенко и Сергеем Кудиновым
— Понятно, что в «Шартре» тебе помешали привходящие факторы. Но были ли ошибки с твоей стороны?
— В первый год все было хорошо, пока не случился конфликт с главным тренером. Практически сразу травмировался — скорее всего, на нервной почве. Концовку сезона провел нормально, вошел в топ-7 игроков тура.
Когда приезжал на предсезонку перед последним сезоном, чувствовал себя отлично. Потом вылезла новая травма. Три месяца тренировался индивидуально. Затем родился сын. У меня не шла игра. К тому же никто в клубе меня не поддерживал. Не скажу, что кто-то сильно хотел, чтобы я заиграл. Когда не получается раз, два, три, входишь в такое состояние, когда хочется просто поменять обстановку. Чтобы это все побыстрее закончилось.
— Сделал бы что-то по-другому в «Шартре», если бы начинал все сначала?
— Единственное, что я сделал бы, — возможно, не уходил бы из «Сен-Рафа»:) Была возможность продлить контракт с клубом еще на два года. Но тогда я хотел что-то поменять.
Тяжело во время сезона набрать ход, если тренерский штаб не дает права на ошибку и времени вклиниться. Оглядываясь, скажу, что ничего не менял бы в своем поведении и отношении в «Шартре». Знаю, что делал все возможное.
— Найти новую команду в твоей ситуации было не так уж и просто?
— На самом деле да, было очень сложно. Когда первый раз позвонил тренер «Бийера», в октябре-ноябре прошлого года, я сразу отказался. Потому что не видел себя во второй лиге Франции. Думал, что смогу вернуть свою форму, проведу хорошую вторую часть сезона и что-то найдется. Но так и не смог обрести свои кондиции, уверенность. В конце мая собирал сумки, чтобы ехать домой, и не знал, где окажусь дальше.
— Были ли все-таки варианты остаться в элитной французской лиге?
— Были разговоры с некоторыми командами. Но после того, как я играл против них в составе «Шартра», все оставалось на уровне разговоров. Либо меня не устраивали условия тогда, когда что-то предлагали. В итоге все затянулось до конца сезона.
Хотя, когда я заканчивал в «Сен-Рафаэле», разговаривал с половиной клубов первого дивизиона. А в конце прошлого чемпионата предложений не было вообще. Тяжело.
— Рассматривал ли вариант возвращения в Беларусь, переезда в чемпионат России?
— Разговаривал с агентом. Когда я спрашивал у него про Беларусь и Россию, все хорошие команды были уже укомплектованы, мест не было.
— Мог ли ты когда-нибудь оказаться в Бресте?
— Возможно, когда уходил из СКА… Постоянно были разговоры. Даже когда играл еще в «Машеке», меня хотел подписать БГК. Но в тот период карьеры выбрал СКА. Как молодой игрок хотел развиваться. Понимал, что 18-летний пацан в БГК не будет сильно востребован среди легионеров.
— В итоге тренер «Бийера» Рареш Фортуняну позвонил во второй раз? Или звонок был уже от тебя?
— Получилось такая ситуация. Мы играли последний матч чемпионата с «Сен-Рафаэлем». Мой хороший друг Адриен Дипанда заканчивал карьеру. Во Франции после каждого матча принято подниматься в VIP-зону, где собираются все партнеры клуба. В тот день Адриен арендовал VIP-зал, пригласил друзей, семью.
Против Адриена Дипанда
Там и оказался мой бывший тренер Рареш Фортуняну. Мы выпили по паре пива, и он весь вечер зазывал меня: приходи на год, ты поможешь мне своими выступлениями, я помогу тебе вернуться, набрать форму. Мы очень хорошо знакомы, четыре года вместе работали. Это человек, который поспособствовал моему отъезду за границу.
— Кстати, как именно поспособствовал? Он ведь не работал в бухарестском «Динамо», когда ты туда переходил.
— Да, но раньше он играл в этом клубе. И он хороший друг тогдашнего президента «Динамо». Рареш замолвил за меня слово. Мне кажется, «Динамо» даже не понимало, кто к ним едет. Но затем я прошел предсезонную подготовку. После тех нагрузок, что были в СКА, мне все давалось очень легко. И у меня стало хорошо получаться — в Лиге чемпионов, чемпионате Румынии… Потом в «Сен-Рафаэле» заканчивал один игрок на моей позиции. Рареш, работавший там, предложил президенту, директору подписать меня. В два первых заграничных клуба я переходил благодаря этому человеку.
— Где ты вообще с ним познакомился? На одном из юношеских топ-турниров?
— На самом деле нет. Мы даже не были знакомы. Два года подряд со СКА играли против «Сен-Рафаэля» в еврокубках. Сначала туда уехал мой друг Артем Королек. В тех матчах Рареш видел, как мы играем. Так сказать, взял на карандаш. Потом мы пересеклись уже на «Кубке Белгазпромбанка» в Бресте, где мое «Динамо» играло против его «Сен-Рафаэля». Я тогда стал лучшим бомбардиром турнира.
Рареш Фортуняну
— Хорошо, выпили вы с Фортуняну по паре пива, поговорили… Что было дальше?
— Он дал мне пару дней на раздумья. Далее мы с «Шартром» уехали в отпуск в Малагу. Весь год в клубах собирается «черная касса». А потом, по окончании сезона, на деньги от штрафов вы едете командой отдыхать. За это время все обдумал, поговорил с семьей, оценил ситуацию. Перед этим разговаривал с парой клубов из Саудовской Аравии, Кувейта, Катара. Но конкретики не было, и мы с семьей решили, что можно на годик остаться во Франции. Тем более знакомый тренер стоит за твоей спиной, может дать право на ошибку. Возможно, на нынешнем этапе карьеры это хороший вариант.
— Когда спускаешься во второй дивизион из первого, это бьет по психологии и амбициям?
— Сначала, возможно, да. Но, знаешь, надо засунуть свое эго в одно место и начинать впахивать в два раза сильнее, чтобы вернуться на свой уровень. Сразу да, думал: мол, вторая лига… Но все равно ты доказываешь на площадке. Отбросил эти мысли и сейчас просто работаю.
— При переходе в Д2 зарплата уменьшается?
— Да, конечно. Я много потерял в зарплате. Но благодаря социальной поддержке во Франции не сильно потеряю в деньгах. Если ты провел минимум шесть месяцев на контракте и он заканчивается, на протяжении полутора лет тебе выплачивается 70 процентов от твоей предыдущей зарплаты. Чтобы человек не пропал в жизни, сильно не скатился. Изначально государство поддерживает, чтобы ты нашел новую работу.
— Но даже когда ты ее нашел, выплаты продолжаются?
— Да-да. Государство компенсирует. Какая-то часть будет выплачиваться по новому контракту, какая-то — из этих социальных пособий. А если бы я сейчас уехал из Франции, просто потерял бы огромную сумму денег. Я ведь ранее платил все взносы, налоги.
— Цель «Бийера» — подняться в элиту в первый же сезон?
— Думаю, нет. Прошлый сезон клуб закончил на девятом месте. Сейчас стоит цель — войти в пятерку. Рареш Фортуняну, если не ошибаюсь, подписал контракт на три года. Цель — за это время выйти в высшую лигу. Никто не ставит задачу подняться с места в карьер, сразу. Это понятно и по бюджету. Клуб не может в одночасье нарастить бюджет, чтобы иметь возможность играть в элите.
— Андрея Ященко и Артема Подосинова в «Бийере» еще помнят?
— Кстати, да. Второй тренер еще играл с ними. Рассказывал, что здесь были два белоруса. На самом деле я сам не помнил, что ребята выступали в «Бийере». Когда играл в «Сен-Рафе», даже не задумывался о таком клубе.
— Ты говорил, что, когда уходил из «Сен-Рафаэля», тобой интересовалась половина французской лиги. Самый сильный клуб, где ты мог оказаться?
— Каждый раз, когда у меня заканчивался контракт во Франции, я рассматривал только Францию. Помню, когда играл еще в Бухаресте, мы разговаривали с «Вислой» из Плоцка. Я хотел туда. Но там поменялся тренерский штаб, и все закончилось на разговорах. Я перешел в «Сен-Рафаэль».
Во Франции же не было интереса от команд из топ-4. Но я разговаривал и с «Тулузой», и с «Шамбери», и с «Лиможем». Однако тогда они не могли закрыть мои финансовые потребности.
— Полгода назад ты написал в инстаграме: «Так нравится отцовство, что хочется завести отцовский блог». О чем конкретно писал бы там?
— На самом деле это была просто шутка. Можно было бы писать обо всем. Когда ты видишь, как твой ребенок развивается, растет, как появляются новые фишки… За первый год дети приобретают 90 процентов навыков. За этим круто наблюдать. Блог, наверное, нужен только для того, чтобы помнить свои эмоции, переживания, когда видел, что он делает что-то новое.
— Как в целом ты сейчас настроен? Все мысли о том, чтобы перезагрузить карьеру?
— Да. Я очень хорошо настроен. Главное, чтобы тело, здоровье меня не подводили. Остальное в моих руках. Я знаю, на что способен. Знаю свою рабочую этику. И знаю, что если тело меня не подведет, я буду хорошо выступать. Мои цели на сезон больше индивидуальные — восстановить физические и психологические кондиции. Я знаю и понимаю, что до сих пор могу играть на высоком уровне.
— Твоим индивидуальным планам на сезон сборная Беларуси не помешает?
— Конечно, я всегда рад приехать в сборную. Главное, чтобы вызывали и мой уровень соответствовал уровню команды. Если будет вызов, я приеду играть. Пусть даже в тридцатый раз со сборной России.
Автор: Сергей Мордасевич.
Фото: Александр Шичко, пресс-службы «Шартра», «Бийера», ФГР, страница Вадима Гайдученко в Instagram.
Поделиться:
3
0
0
0
0
