26 мая 2013 года из жизни ушел один из самых удивительных телевизионных журналистов страны Игорь Коленьков — автор популярных программ «Все нормально, мама!» и «Столичный футбол».
Почему-то больше всего запомнилась фраза, брошенная Коленьковым на похоронах Сергея Олехновича. Прессболовец, тогда уже бывший, ушел молодым еще человеком, в самом расцвете лет, скоропостижно, погожим июльским днем 2012-го.
Мы растерянно брели с Калиной по улице Ольшевского и о чем-то говорили. О Сереге? О быстротечности жизни, о том, что она может прерваться в любой момент, не дав даже приготовиться и удивив своим парадоксальным выбором. Ну как же так, почему именно этот — всеобщий любимец и душа любой компании? Такие ведь по идее и жить должны больше других.
На прощание Игорь сказал: «Надо чаще встречаться». Но, кажется, потом мы не виделись, а менее чем через год не стало и Калины.
При всей своей внешней непохожести Серега и Игорь обладали одним неповторимым качеством — с ними всегда было комфортно. Есть на свете такие люди, с которыми нельзя накоротке, а надо обязательно садиться за чай, кофе и печеньку — и обговаривать все на свете. Обстоятельно и с толком.
Закидывать руки за голову, вытягиваться на стуле, иронично комментировать собеседника и, найдя ответную искру в его глазах, смеяться над какой-нибудь ерундой.
Не торопиться, хотя уже надо бы. Нет, весь мир подождет. И спорт, как тот волк, в лес не убежит, а если и убежит, то и черт с ним. Он ведь тоже пресыщает.
Лучше о женщинах, да, Игорек?
Такие люди собирают компании и не стараются быть их центрами — им просто хорошо среди своих. И писать о них тоже легко, потому что свои откликаются по первому зову и переживают лишь за то, что не смогут сесть за текст сразу. «Если не сегодня, а завтра пришлю, не страшно?»
Нет, конечно. Мы все за эти 12 лет уже повзрослели и знаем, что по-настоящему в жизни важны лишь сама жизнь и встречи с людьми, от которых всем свет. Помните, как в песне «Костер» у Макаревича?
Кажется, что сейчас таких Серег и Игорьков нет — они остались где-то в прошлой жизни. Как, собственно, и есть.
Калина, ты же простишь, что нам не удалось собрать всех? За последнее время их как-то разметало по миру. Ну и вообще, ты ж сам понимаешь…
Николай Ходасевич, журналист:
— До сих пор по утрам делаю кофе так, как когда-то заваривал Игорь Евгеньевич. Все просто: нерастворимый залить кипятком, дать настояться. А потом мы спускались на крыльцо здания телевидения на Коммунистической или на набережную, чтобы обсудить планы или просто поболтать.
«Столичный футбол» ведь родился технически так же — весенним днем на ступеньках за чашкой кофе. Конечно, вся концепция у Коленькова была продумана, но планами и запуском проекта он поделился в такой будничной обстановке.
Это было больше 20 лет назад, но я хорошо помню именно тот день, потому что для студента третьего курса журфака он и стал отправной точкой в жизнь.
Может, я редко говорил лично в силу молодости и глупости, но прекрасно понимал всегда: для начинающего журналиста встретить таких заботливых боссов редакции — все равно как сорвать джек-пот в Лас-Вегасе.
Невероятная поддержка и вера от Зинаиды Александровны Рунц при метких профессиональных подсказках Сергея Юрьевича Новикова и тотальная забота Игоря Евгеньевича. Забота даже не столько в профессии — здесь ты уж сам постарайся, а забота — житейская.
Вот под просмотр Лиги чемпионов накрывается стол, и приглашаются разные гости из мира журналистики и футбола. Тогда еще можно было. И это твой вход в большой неизвестный мир — быстрые теплые знакомства.
Вот звонит Анатолий Анатольевич Капский с большущим наездом, но ты слышишь, как Игорь Евгеньевич отдувается за твой косяк и сглаживает углы.
Вот Коленьков уже больше часа сидит за компьютером, приводя в порядок твою писанину. Не переписывает, а пытается сберечь твои попытки найти свой стиль и тщательно бьется, признаться, над дерьмовеньким текстом.
Вот «Столичный футбол» должен быть уже в эфире, а Игорь Евгеньевич только заканчивает монтаж своего сюжета, потому что целый день занимался другими делами. И мы знали, какими делами: со всеми поговорить, всем помочь. Невероятные запасы любви и доброты в одном человеке.
«Любите футбол, смотрите футбол, играйте в футбол и будьте при этом абсолютно здоровы!» Именно Коленьков больше всех любил наш футбол и по-настоящему жил и болел им. К большому сожалению, в последние годы жизни болел и физически.
Когда говорят, что ушла эпоха, то это как раз про Коленькова. Эпоха того футбола Беларуси на больших и маленьких кассетах, которые приезжали на вокзалы Минска из областных и районных городов, чтобы вечером зрители увидели обзор прошедшего тура чемпионата страны. Эпоха человечности — и это даже важнее. Ориентир, который со мной всю жизнь. Спасибо, Игорь Евгеньевич!
Георгий Кондратьев, тренер:
— Среди моих знакомых журналистов буквально единицы, с кем было комфортно общаться. Так вот с Игорем всегда было суперкомфортно. Он любил футбол, и это было понятно уже с первой минуты нашего знакомства. Он старался в нем разобраться, добраться до сути и не стеснялся задавать вопросы.
Да и человек был хороший — есть такие люди, в которых сразу видна душа. Они и к другим относятся, как к порядочным и честным. И это подкупало. Не знаю, сколько раз в жизни он на этом обжигался, никогда его не спрашивал. Но он не менялся. Не помню его в плохом настроении.
«Ну что, поработаем?» — «Да, конечно, Игорь, подъезжай…» Не знаю, мне кажется, сейчас таких журналистов уже нет. А если и есть, то очень мало.
Не представляю его в сегодняшних реалиях, где желтый заголовок ради количества просмотров всегда опережает объективный и честный анализ. Штучный был человек, сейчас не делают таких…
Лариса Грибалева, певица:
— Во-первых, Игорь — человек с большой буквы. Для меня — это тот, кто умеет жить другими людьми и никогда не пройдет мимо человека, которому плохо. Неравнодушный. Много ли таких вокруг нас, особенно сегодня? Не уверена…
Во-вторых, он был талантлив. И для программы «Все нормально, мама!» писал такие тексты, которые никто другой не смог бы, даже самый продвинутый сегодняшний ИИ.
А еще Игорь вечно придумывал необычные штуки. Например, мы отмечали поры года. Вот прям как Новый год! У всех он был только раз в году, а у нас целых четыре!
Мы собирались незадолго до полуночи и встречали новый сезон — весну, лето, осень, зиму. Попробуйте как-нибудь с близкими и любимыми людьми — это незабываемо.
И вроде бы все так просто, все на поверхности, когда мы говорим друг другу, что надо чаще встречаться. Все ищем какие-то поводы. А додумался только он, Коленьков…
Алексей Бага, тренер:
— Я только начинал свою тренерскую карьеру и отвечал в БАТЭ в том числе и за видео игр соперников. И именно поэтому каждое понедельничное утро мы встречались с Игорем.
Он как-то исхитрялся получать все диски с матчей тура, и нужный проще всего было найти именно у него. Эта картина перед глазами, как вчера: он отводит полу плаща, а там, как у того грузина из «Ивана Васильевича», — целая россыпь всего. «Какой тебе нужен, Леша, выбирай!»
Мы часто встречались. Возле футбольного поля — он любил приезжать к нам на тренировки. В самолете — он часто летал на наши матчи. Говорили обо всем, не только о футболе.
Игорь, казалось, никогда никуда не торопился. Основательный, добродушный, с такими хочется общаться. У нас разница где-то лет в двадцать, а в общении этого совершено не ощущалось, все равно как с ровесником говоришь. Тогда таких людей было мало, а сейчас еще меньше.
Потом я присмотрелся — с молодыми ребятами он общался точно так же. С каждым находил какие-то темы, и пацаны очень хорошо его принимали. Как своего.
Это редкое и, по-моему, почти напрочь пропавшее качество — сразу располагать к себе людей. Никакой заносчивости. А ведь к тому времени Игорь был уже известным журналистом, который все время на экране. Все футболисты знали его знаменитое «Любите футбол, смотрите футбол, играйте в футбол и будьте здоровы!»
Кажется так, да? Сколько лет прошло, а до сих пор помню…
Юрий Довнар, журналист:
— Мой Калина — безусловный персонаж «Клуба 27». Где-то между Джими Хендриксом и Куртом Кобейном. Абсолютная легенда! Не могу представить его ни в почтенном возрасте, ни с айфоном в руке.
Игорь — человек своего времени. Того, где информация имела исключительную ценность и была штучным товаром. Где не гуглили и не обращались к Википедии, а пользовались «помощью друга». Где видеокассеты и тосты «минут на сорок», а рок-н-ролл жив.
Он был женат на белорусском футболе, тому несказанно повезло иметь такого партнера. Мы познакомились на программе «Дзесяць хвiлiн аб спорце» — Калина был ее и вдохновителем, и исполнителем, а мы, юные и самовлюбленные, под настроение залетали с сюжетами.
А если не залетали, то он под легкое бурчание делал их сам. Десять минутных сюжетов в день. Каждый день! На белорусском языке, который, честно сказать, он знал лучше всех нас, вместе взятых. Программа выходила поздно вечером, мы отсматривали ее, получали молчаливые упреки — и в рамках примирения весело брели в ближайший «ночник». Человек-оркестр — он горел на работе, но не сгорел, а сжег себя.
Игорь был на редкость комфортным напарником по репортажам, с которым без труда переходишь на «ты», несмотря на существенную разницу в возрасте.
В первом же совместном матче на опыте показал, как не перебивать друг друга, но почему-то у меня это работало только с ним. Комментировать из студии, к слову, он не шибко любил. А вот поработать совместно «в полях» — всегда пожалуйста.
Его тайной любовью был немецкий футбол. Чувства к нему не выпячивал — даже как-то стеснялся. И есть что-то мистическое, что Игоря не стало во время финала Лиги чемпионов с участием двух команд из Германии — «Боруссии» и «Баварии». Он словно закрыл гештальт…
Владимир Максимков, продюсер:
— Я познакомился с Игорем в университете. Мы были однокурсниками на факультете радиофизики и электроники. Сошлись быстро на почве музыки, студенческого театра и алкоголя:)
Коленьков следил за новинками современной музыки, был ди-джеем, любил спорт, сам прекрасно играл в футбол.
После окончания университета мы оба, пусть и разными путями, пришли в мир телевидения. В какой-то момент я позвал его в программу «Все нормально, мама!» — очень нужен был человек, разбирающийся в популярной музыке. К тому же Игорь прекрасно владел литературным белорусским языком и стал писать сценарии для программы.
Несколько лет он был нашим бессменным сценаристом и редактором. Внес в наш коллектив привычку просмотра и прогнозов самых ярких матчей мирового и отечественного футбола, а также традиции выездов на природу для встречи времен года. Мы отмечали приходы весны, лета, осени и зимы.
Игорь всегда был искренним, остроумным, компанейским и глубоко порядочным другом. Мы долгие годы дружили и работали вместе. И могу сказать совершенно определенно: он был и остается для меня одним из самых близких людей.
Роман Стронгин, журналист, маркетолог:
— В 20 лет о таком не задумываешься, осознание приходит заметно позже. В 20 лет тебе еще все равно, как тебя будут вспоминать — добрым словом или совсем по-другому. Ты ведь еще собираешься жить вечно, при том что на вечность тебе плевать. Но теперь мне не 20…
Так что теперь я нет-нет да и подумываю о том, что обо мне будут говорить люди, когда… В общем, вы поняли. И я, чтобы было ясно, совсем не уверен, что все слова мне вослед будут светлыми и чистыми. Да и кто из нас уверен?! Разве что какие-то уникумы…
А вот Игоря Коленькова все без исключения люди, которых знал он и которых знаю я, вспоминают именно так — без тени негатива или горечи. Потому что он уникум.
Не в профессии — были журналисты сильнее Игоря, речистее, ярче, будем все же справедливы даже в такой день. Но в непрофессиональном навыке оставаться человеком в любых ситуациях и обстоятельствах мало кто мог с ним потягаться.
Игорь нас всех, молодых и неопытных, умелых и не очень, талантливых и по-разному, собирал вместе — вокруг себя. И учил — не профессии, а жизни. Профессии как раз он почему-то не очень любил учить — предоставлял каждому возможность развиваться так, как тот хочет и может.
Мы и творили — кто во что горазд. И сейчас, спустя годы, понимаю: лучшей школы, чем эта, у меня не было. Это тоже было уникально — по степени свободы и поддержки.
Игорь на самом деле был смешной, иногда даже в чем-то нелепый человек. Добрый, наивный и беззащитный. Когда он колдовал над своими цветочками, а полив, подрезка и прочие манипуляции происходили в ежедневном режиме, мы, юные дураки, над ним посмеивались. И не догадывались, что мы для него ничем, в сущности, не отличались от его фикусов, гортензий и прочих драцен: с нами он точно так же, как с ними, возился, заботился о росте, развитии и, прости господи, расцвете.
Но теперь мы уже совсем не юные… Калина, мы все поняли!
Поделиться:
53
0
1
